Рут Гудман - Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии ХVI века

Без сомнения, многие художники требовали от своих учеников, чтобы те много занимались измельчением материалов. Это было неотъемлемой частью обучения техническим аспектам работы и конечно же освобождало мастеров от тяжелой работы. Жен, детей и слуг тоже можно было приставить к помольному камню. А иногда эту работу поручали и сторонним работникам. Джон Камберленд, аптекарь из Ипсуича, с которым мы встречались ранее в качестве поставщика парфюмерии, также изготовлял принадлежности для живописи. Его инвентарь 1590 года включает «1 маленький камень, чтобы размалывать цвета». Возможно, в лучшие времена он поставлял готовые измельченные пигменты Роберту Холлу, художнику из Ипсуича, который сильно пострадал во время кризиса 1597 года. Тем не менее кто бы ни занимался измельчением, можно быть уверенным, что летом он проводил свои дни с 5 утра до 7 вечера в окружении мелкой пыли, насыщенной частичками свинца, ртути (от киновари) и мышьяка.

Чтобы быть преуспевающим художником, нужно было не только знать, как производить все эти краски, но и как их лучше всего использовать. Проекты часто приходилось разрабатывать, отталкиваясь от технических свойств краски. Искусство тюдоровской Англии особенно интересно своим сопротивлением основным идеям европейского Возрождения. Большинство техник совпадало с теми, которые использовали итальянские и голландские мастера, но математические упражнения в перспективе и традиции реализма, которые отличали искусство XV–XVI веков по обе стороны Альп, так и не закрепились по эту сторону Ла-Манша. Некоторые побывавшие в Англии художники-иностранцы, такие как Гольбейн или Йорис Хуфнагель, рисовали Британию в европейском стиле, но британские художники работали в собственном стиле, отдавая предпочтение структуре и смыслу. Лично я люблю как европейское ренессансное, так и уникальное островное искусство. Они очень отличаются друг от друга, но мне они кажутся прекрасными и волнующими каждое в своем роде. К концу эпохи Тюдоров европейская практика и эстетика проникает в доморощенный британский стиль и начинает влиять на него, но некоторые отличия все еще сохраняются.

Возьмем, например, портрет Гавена Гудмана из Ритина, написанный неизвестным художником и датированный 1582 годом. Гудманы были торговой семьей, которая жила и работала в основном в районе Ритина в Северном Уэльсе, но располагала и некоторыми связями в Лондоне (Габриэль Гудман стал деканом Вестминстера). Лицо на портрете выполнено с большим искусством и отражает реализм континентальной техники, но оставляет и ощущение символизма. Немного неловкая поза призвана показать расположенный в центре молитвенник, кольцо с черепом (которое также изображено на более раннем портрете его отца) и респектабельный наряд. И хотя все эти атрибуты выписаны реалистично, они кажутся самостоятельными предметами, которые нужно изучать. Фон полностью символичен: монохромное полотно, на которое нанесены латинские благочестивые фразы, имя и возраст изображенного (56 лет) и череп в нише. Семейная преемственность, благочестие и коммерческий успех, а также узнаваемые индивидуальные черты изображенного приготовлены для зрителя, который должен их прочесть. Видимо, Гавен Гудман был очень доволен таким сочетанием поучительного и содержательного послания и личного сходства: в момент его смерти в 1603 году картина обозначена как висящая в гостиной его фамильного дома. Меня этот образ тоже привлекает. В нем — гордость, решительная демонстрация своей позиции и убеждений, сама сила личности, желающей не просто запечатлеть момент, но и рассказать о своей жизни, войти в историю. Все это вызывает подлинный эмоциональный отклик при взгляде на портрет.

Картина могла быть написана в Лондоне, возможно, во время деловой поездки Гудмана. Но, поскольку Гавен был купцом, он, должно быть, вел дела и в Честере, который находится менее чем в одном дне пути, так что не исключено, что эта картина была написана Томасом Чалонером, честерским художником, с которым мы встречались ранее.

Содержание изображения обсуждалось заказчиком и художником. У клиентов были твердые представления о том, что модно, желательно и уместно, а также — индивидуальные требования. Художники часто опирались на модели и идеи, которые они встречали и исполняли ранее, а также на схемы, которые использовались в среде мастеров. Например, в 1585 году Джон Смартт из Бокстеда (Эссекс) оставил половину своих «схем» будущему мужу дочери (который мог быть его учеником), а в 1572 году в Лондоне Ричард Флинт завещал свой помольный камень, кисти и схемы. В том же году Генрих Айвз из Нориджа завещал «книги о гербах и эскизы на бумаге». Такими эскизами могут быть как выполненные вручную чертежи, так и печатные изображения, завезенные из Нидерландов и из Германии, где производились особенно качественные образцы. Было даже опубликовано несколько книг с рисунками, которые служили исходным материалом для художников и ремесленников. В сохранившихся произведениях живописцев, штукатуров, резчиков по дереву и вышивальщиков видны рисунки, почерпнутые в зарубежных печатных изданиях. Но сохранившиеся работы всегда выглядят по-английски, по-валлийски или по-шотландски. Европейская эстетическая модель проходит сквозь локальную линзу и транслируется очень своеобразно: опускаются тонкие детали перспективы, добавляются области плоского рисунка, дополнительные элементы визуального повествования насыщают символизмом. Это искусство менее совершенно технически, но у него есть своя изюминка и оно производит не меньшее впечатление на зрителя.