Рут Гудман - Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии ХVI века

И хотя речь идет о встрече с проституткой, это — история обоюдного удовольствия, описанная очень подробно и ярко.

Менее литературными, хотя и столь же откровенными, были слова Энн Саймс 1586 года, когда она встала в церкви и обвинила священника мистера Лисби.

[Он] постыдно совершил со мной плотское совокупление по-разному и неоднократно, а именно дважды в одном доме повара в Трилсе на Пай-корнер, и там он дал денег служанке, чтобы она держала дверь, пока он занимал меня, а другой раз — у знака черного льва, напротив епископских ворот, и много других раз, ибо он получал удовольствие от пользования мной, и, занимая меня, вел себя скорее бесстыдно, чем обходительно.

И хотя Энн Саймс открыто и публично описывает свою сексуальную жизнь — куда более публично, чем Томас Нэш, — она использует куда менее позитивно окрашенную лексику. Все данные ею описания их половой жизни подразумевают особенную активность мужчины и пассивное участие женщины. Он «занимает», «использует» и «получает удовольствие» от нее. Какова бы ни была правда о развитии их отношений, это конкретное публичное разбирательство о сексе говорит об общественном давлении на женщин, которые вынуждены представлять свой незаконный секс как неравноправную деятельность. Поскольку эта серия сексуальных контактов была незаконной, а деторождение не было их основной целью, то взаимное сексуальное удовольствие утрачивало моральную легитимность. Здесь мы видим, как люди говорят о постыдном сексе, а история построена на слабости женщины, не способной устоять перед мужским желанием.

Представление о том, что именно женщины провоцируют незаконный секс, имело худшие последствия для женщин, чем для мужчин. Наказания, которые выносили суды, в значительной степени были направлены на женщин, а общественное порицание их поступков было более длительным и суровым. Так что в рассказе Энн можно увидеть желание защититься на общественном слушании. Ибо если в обществе в целом считалось, что оба пола получают удовольствие от секса, то также бытовало убеждение в том, что сексуальные нарушения, совершаемые женщинами, гораздо серьезнее, чем аналогичное поведение мужчин. Двойные стандарты были прочны как никогда. Мужчина, описывая свой проступок, мог хвастаться своей доблестью и сексуальным аппетитом; женщина же пыталась отыскать смягчающие обстоятельства и завуалировать элементы личного выбора в своих поступках.

По улицам гуляли различные сексуальные оскорбления. Они приводили тех, кто их произносил, в суды, из-за того, как много вреда они причиняли частной и общественной жизни. Например, «шлюха» (whore) и «блудница» (harlot) означали женщин-проституток; «клячами» (jade), «потаскухами» (strumpet) и «распутницами» (queane) обычно называли женщин, которые занимались сексом вне брака, но не обязательно за деньги; «рогоносцем» (cuckold) звали мужа неверной жены; «сводником» (bawd) называли сутенера, организующего платные сексуальные связи; «подлецом» (knave) называли безнравственного человека. Во всех этих оскорблениях в разгар конфликта и стычки использовался сексуализированный язык. В менее агрессивных спорах о сексе насмехались над теми, кто нюхает женское нижнее белье (smellsmocks), и использовали слова типа «проститутки» (trulls) и «любовницы» (Jills), которые были менее оскорбительными обозначениями проституток. Описание секса как «постельного спорта» и «обработки полей Венеры» и фраза «приятные игры» (nice play), которую мы встречали ранее, представляют собой положительный взгляд на секс, который встречается с энтузиазмом как с мужской, так и с женской стороны.