Иван Снегирёв - Жизнь двенадцати царей. Быт и нравы высочайшего двора

Император Николай Павлович одобрил эти меры, но управляющий Вторым отделением собственной его императорского величества канцелярии граф Блудов, понимая, что сии «костры инквизиции» вызовут возмущение как внутри России, так и за её пределами, воспротивился предложениям Орлова, и они не осуществились.

Благоговевший перед императором, Алексей Орлов был самым точным исполнителем его велений: Николай Павлович ценил Орлова выше всех приближенных и облекал его неограниченным доверием; он посвящал его во все свои планы особой государственной важности и удостаивал совместного обсуждения. Когда Николай Павлович, возмущённый коварством турок, решил ввести в 1853 году русские войска в турецкие пределы, Алексей Орлов полностью поддержал это намерение. Однако он не предвидел, что европейские державы, и без того обеспокоенные претензиями российского императора на господство в Европе и до крайности раздражённые постоянным вмешательством Николая в её дела, дружно выступят против России, так что она останется один на один против всей Европы — английские, французские, итальянские и турецкие войска начали войну, высадившись в Крыму. К этому времени Крым, отнятый Екатериной у турок, принадлежал России уже более восьмидесяти лет, однако турки по-прежнему считали его своим.

Начавшаяся война выявила вопиющую отсталость русской армии в вооружении, стратегии и тактике — мало того, казнокрадство и воровство, процветающие в России, чрезвычайно затруднили снабжение войск. Русские солдаты и офицеры совершали в Крыму чудеса героизма, но терпели одно поражение за другим; для Николая Павловича это было потрясением — он приказал срочно исправить положение. Алексей Орлов должен был предоставить императору доклад о борьбе с воровством для обеспечения необходимого снабжения армии; собрав нужные сведения, он поехал во дворец.

Николай Павлович смотрелся в зеркало. Плешь покрыла уже всю его голову, лишь над ушами виднелись остатки седых волос; лицо одрябло и покрылось морщинами; разросшийся живот нельзя было скрыть даже под корсетом.

— Совсем я стал старый, ничего не помогает, — вздохнул он.

— Нечего было Этиена прогонять, француз знал своё дело, — сказал Фёдор. — В баночке с кремом, что он давал, осталось немного, и я отнёс своей куме — так она, как намазалась, сразу помолодела. Раньше на неё никто смотреть не хотел, а теперь квартальный к ней ходит — она вдовая.

— Какие ты глупости говоришь! Вдова, квартальный… — с досадой возразил Николай Павлович. — Постой, — спохватился он, — ты стащил у меня крем?

— Подумаешь, крем! У нас на миллионы тащат, — фыркнул Фёдор.

— Что?! Ты где такого наслушался, кто тебя научил? — возмутился Николай Павлович.

— Всё об этом знают — тоже мне, новости, — преспокойно ответил Фёдор.

Николай Павлович хотел пронзить его своим ужасным взглядом, но вместо этого зашёлся в приступе кашля.

— Куда вам ехать, дома лучше отлежаться, — сказал Фёдор, подавая ему микстуру. — Надо же было додуматься — в такой мороз принимать парад в одном мундире! Молодой, и тот бы заболел, а в ваши годы…

— Молчи! — перебил его Николай Павлович. — Они (он выделил это слово) решили, что император немощен стал, Россией управлять не может, войну проигрывает, — я им ещё покажу! Всем покажу!

— О, господи, — вздохнул Фёдор.

— Хватит рассуждать, без тебя умников хватает. Неси одеваться, — приказал Николай Павлович.

— …А скажи, Фёдор, — спросил он, одеваясь, — что в народе о войне говорят? Выиграем мы её или проиграем?

— То умником меня обзываете, то вопросы задаёте. Я вам расскажу, а вы опять ругаться начнёте, — обиженно отозвался Фёдор.

— Говорю, коли спрашиваю; не буду ругаться, — пообещал Николай Павлович.

— Вам виднее, как оно с войной будет. Вроде и армия у нас большая, справная — на парадах любо-дорого посмотреть — а чего-то не можем англичан с французами победить, — уклончиво ответил Фёдор. — Англичане, они, правда, нация хитрая и на всякие штуки изобретательная: слыхал я, что ружья ихние не в пример нашим далеко бьют…

— И мы такие имеем, — снова перебил его Николай Павлович. — Погоди, дай с силами собраться — погоним врага, с божьей помощью, из земли русской! Крым наш есть и будет, мы его не отдадим.

— Крым, Крым… Нужен нам этот Крым, — проворчал Фёдор. — Я сам из вятской губернии, так мне этот Крым…

— Молчать! Да я тебя!.. — закричал Николай Павлович, однако новый приступ кашля не дал ему договорить.