Виталий Раул: Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Александр. Не будем опережать события, Катя. Если ты хочешь услышать от меня что-то успокаивающее, пожалуйста. Все мои обещания остаются в силе, но на большее теперь я не способен. Пойми и наберись терпения.

Санкт-Петербург. Аничков дворец.

21 января 1880 года.

Вечер. Гостиная на половине цесаревны Марии Федоровны в Аничковом дворце. Цесаревич Александр Александрович и Мария Федоровна принимают генерала Черевина.

Цесаревич. Не сомневаюсь, генерал, что сегодня вы уже успели, и поэтому ничего не предлагаю… Черевин. Не скрою, ваша записка застала меня в Яхт-клубе и несколько остановила ход событий. Поверьте, Ваше высочество, ясность мышления я стараюсь сохранить.

Мария Федоровна. Саша, не нападай на нашего гостя, он этого не заслуживает. Расскажите нам лучше General Pierre, что вы предполагаете делать дальше.

Черевин. Мой человек, о котором вы знаете, во-первых, полностью освободился от людей, подводивших его на каждом шагу. Разумеется, с моей помощью. Надеюсь, Вы слышали о последних арестах типографий, со стрельбой и самоубийством. Он правильно предлагает изменить способ действия и отказаться от минирования объектов. Согласен с ним, но его новая тактика даст результат только с проверенными людьми.

Цесаревич. Что за новая тактика, не понимаю? Поясните, генерал.

Черевин. В общих чертах: все усилия будут направлены теперь прямо на личность, а не на объекты. Простите, я сам еще не знаю подробностей. Давайте несколько повременим. Сейчас, после арестов, выяснилась любопытная подробность: в Зимний дворец проник некий мастеровой, как мне известно, столяр, которого предполагали использовать для минирования кабинета и приемной императора. Когда мины и готовившие их люди были захвачены, несчастный столяр остался не у дел. К сожалению, сейчас он может только устроить взрыв в подвале. Спрашивается: нужен ли такой взрыв вообще?

Цесаревич. Разумеется, нужен, если такая возможность есть. Будет прекрасный подарок папа и его братцу Константину Николаевичу. Он сейчас носится с идеей представительного органа в Государственном совете.

Мария Федоровна. Прямо не верится, что такое возможно. Что же за порядки в Зимнем, General? Неужели ваш человек сможет сделать это?

Черевин. Мой человек сделает это, можете не сомневаться. Он проверен в деле, умеет тратить выделенные ему деньги, но, главное, чего он хочет – действовать по письменному соглашению или по банковскому вкладу, открытому на его имя в Европе. Он постоянно возвращается к вопросу гарантий. Пора уже дать ему ответ.

Мария Федоровна. Скажите ему, что он получит требуемые гарантии сразу после акции в Зимнем.

Черевин откланивается и уходит.

Цесаревич. Тебе не кажется, дорогая, что мы все больше и больше рискуем?

Мария Федоровна. У нас выбор небольшой, Саша: или отправиться ко мне на родину в Данию в качестве частных лиц, или стать первыми лицами России. Днями в Петербург привезут из Франции императрицу. Сам увидишь, как близко мы подошли к последнему рубежу.

Санкт-Петербург. Зимний дворец.

5 февраля 1880 года, вторник, 6 часов вечера.

Жилые комнаты обслуживающих дворец рабочих. В одной из комнат, освещенной только свечой, человек в пальто. Он наклоняется, что-то поджигает спичкой, гасит свечу и покидает комнату. Недалеко от выхода из дворца, на площади его поджидает знакомый, который сразу задает вопрос: «Ну, что там?» Вместо ответа во дворце раздается глухой взрыв. В окнах дворца гаснет свет.

Санкт-Петербург. Внутренняя церковь Зимнего дворца.

6 февраля 1880 года, среда.

Идет отпевание одиннадцати погибших при взрыве во дворце солдат финляндского полка. В церкви – генералы и офицеры. Присутствуют император и министр двора. В конце церемонии император обращается к присутствующим: «Благодарю вас, финляндцы… Вы, как всегда, с честью исполнили свой долг. Я не забуду оставшихся в живых и обеспечу семейства несчастных жертв». Затем, обращаясь к министру двора Адлербергу, громко говорит: «Зачислить все семьи погибших на вечный пансион».

Санкт-Петербург. Кабинет императора Александра II в Зимнем дворце.

8 февраля 1880 года, суббота.

В кабинете, кроме императора, его брат – Великий князь Константин Николаевич.

Великий князь. Саша, я знаком с докладом Дрентельна. Выходит, после найденных в арестованной квартире мин и плана дворцовых комнат никто не озаботился проверить всех дворцовых рабочих? Не усилили охрану, не провели обысков, в том числе на входах? Извини, брат, но от Дрентельна не ожидал такого легкомыслия.