Никита Елисеев - Блокадные после [litres с оптимизированной обложкой]

Вторая, социологическая. Социальный слой, выкинувший из себя такого монстра, как Борис Королёв, не может исчезнуть бесследно. Он остался, применим медицинскую метафору, метастазом в организме города. Не исключено, что превращение Петербурга в 90-е годы в «криминальную столицу» России было связано с подспудным существованием этого слоя вульгарных ницшеанцев, социал-дарвинистов и «белокурых бестий». Память места есть память места, как бы ни хотелось назвать эту память мистикой. А не названная, не обозначенная словами, оставленная вне рефлексии память места куда сильнее памяти места, названной, словами обозначенной, исследованной.

О станковых литографиях «Ленинград» Анатолия Каплана, самой известной графической серии, изображающей послеблокадный город, можно рассказывать двумя разными способами – и оба будут равноправны.

Первый. В трагедии Ленинградской блокады теперь принято усматривать не только арифметические, но и сущностные параллели с Холокостом, например, сравнивать жизнь в блокированном городе с тем, как была устроена жизнь в Варшавском гетто [111] Есть ли такие параллели на самом деле – не знаю. Это должно быть предметом длинного и совершенно отдельного разговора. . Кому же, как не художнику, ставшему в 1950-1970-х гг., главным репрезентантом стертого с лица земли мира еврейских местечек, пристало изобразить город, просыпающийся от смертного сна.

Второй. Короткая оттепель в конце Великой Отечественной войны и в первый послевоенный год. Художник, получивший образование в благоприятствовавших искусству 1920-х годах, возвращается домой из эвакуации и, глотнув воздуха блокадной свободы (за которую ленинградцам пришлось скоро дорого заплатить), создает серию поразительно свободных, европейских, импрессионистических литографий. И эта графика – не только репрезентация «возрождения Ленинграда из руин», но и яркий памятник «послевоенного Возрождения», когда призрак художественной свободы оживал вместе израненным городом. Как известно, это «возрождение» было налету убиты заморозками, сменявшими очередную короткую оттепель.

Есть еще и третий способ построения нарратива – биографический, то есть нейтральный. На нем и остановимся.

Анатолий Каплан (1903–1980) прожил достаточно долго, чтобы многое успеть. Но только работы, созданные во второй половине жизни, принесли ему мировую славу. Осевое событие, превратившее малоизвестного дизайнера и книжного иллюстратора в знаменитого художника – серии литографий «Ленинград», «Восстановление Ленинграда», «Пейзажи Ленинграда», созданные, когда Каплану было уже за сорок. Именно с этого перевала, разделившего жизнь художника на две части, удобно обозревать ее целиком.

Танхум Каплун (так на самом деле звали художника) родился в белорусском городе Рогачеве (Могилевская губерния) в семье мясника Лейвика Каплуна и его жены Сары. Рогачев был небольшим, но достаточно зажиточным уездным городом и важной пристанью на Днепре. Впоследствии Рогачев превратился в работах художника в символ еврейского местечка, местечка как такового, но Каплан всегда рисовал только бедные, бревенчатые окраины Рогачева, осознанно не замечая провинциальный кирпичный модерн центральных улиц.

В 1921 г. будущий художник переехал в Ленинград и, с перерывом на эвакуацию, остался в нем на всю жизнь. В Ленинграде Каплан сделал свою фамилию более благозвучной, а впоследствии русифицировал имя. В Ленинграде Каплан поступил на отделение живописи во ВХУТЕИН (Академию художеств), где и проучился до 1927 г. Его профессорами в Академии были как модернист К. С. Петров-Водкин, так и реалист А. А. Рылов. В студенческие годы Каплан через своего белорусско-еврейского земляка и соседа по общежитию, писателя Дойвбера Левина, познакомился с обэриутами и принял участие в их затеях. Именно Каплан, по воспоминаниям современников, готовил костюмы и декорации для постановки пьесы Хармса «Елизавета Бам» в 1928 году. Впоследствии Каплан говорил, что многим обязан в своем творчестве встречам с Даниилом Хармсом.

Следующие десять лет прошли незаметно: молодой художник проиллюстрировал несколько книг, ездил на этюды в родной Рогачев, занимался графическим дизайном. В 1937 г. Музей этнографии народов СССР (ныне Российский этнографический музей) начал готовить выставку «Евреи в царской России и в СССР» и, наряду с другими художниками, пригласил к работе над выставкой Танхума Каплана. Он должен был выполнить ряд изображений в новой для себя технике литографии. Художник начал осваивать литографию, которая впоследствии прославила его имя, в Экспериментальной литографской мастерской под руководством Г. С. Верейского. Первые литографические опыты прервали война и эвакуация.