Талбот Мэнди - Арабская авантюра [litres]

Зная Грима, и особенно то, насколько тщательно он обычно подавляет свои страсти, я не мог не загореться, слушая его россказни. А что до Джереми… для него это было как глоток чистого воздуха. Людей, более или менее похожих на Джереми Росса, можно встретить в любом первозданном уголке Земли, хотя редко встретишь равного ему по отваге, нахальству и не знающей границ верности в дружбе. По большому счету, он далеко не единственный австралиец, который стоит за Австралию кулаком и языком с поразительной доблестью, но все никак не выберется домой. Джереми никакой силой не удержишь на месте, он всегда найдет способ вырваться на волю. Он слишком надолго застрял в сердце Аравии, чтобы мысли об утесах Сиднея и усадьбах, оставшихся где-то далеко, мучили его больше, чем в первые несколько дней после отъезда.

– Айда со мной, ребята, – твердит он. – Бросай армию. Грим, я покажу тебе страну, где коровам стоит выгнуть спины, и солнышко скатится по ним. Ха-ха-ха! А еще покажу женщин с алыми губками и девиц в шляпках от солнца… А как они хороши! Не чета косолапым воронам, на которых мы насмотрелись здесь. Вот что я вам скажу. Садимся на восточное судно в Порт-Саиде, никаких тихоокеанских – я пассажир на борту, а не пример кое-кому в назидание. И подадимся в Баллз-Кид. Чтоб мне пусто было! А иначе и жратва не жратва! Доберемся туда от силы за неделю и затеряемся среди ребят, что держат путь домой, – ну, знаете, всяких хвастунов, что любят легкую наживу. Те, что начинают сорить деньгами, едва какая-нибудь Бесс за стойкой им улыбнется, и поднимают бучу, если девушка решит потянуть удовольствие… Понаблюдаем за ними малость, потремся там да сям… И деру из Сиднея! Куда глаза глядят, а? Что-нибудь подвернется – так всегда бывает. У меня есть деньги в банке и примерно две тысячи в виде золотого песка – это у меня всегда при себе. И если ты говоришь правду, Грим, – насчет того, что я пока на службе, – то армия должна мне жалованье за три года. И я его получу. На худой конец, подамся в Букингемский дворец и получу свой кусок лично из рук королевы! Мы капиталисты, клянусь Юпитером. Кроме того, парни… согласны присоединиться ко мне, если я закрою копи в Абу-Кеме? Будем одной командой – Грим, Рэмсден и Росс.

– По рукам, если ты не подведешь, когда придет срок, – ответил Грим.

– Спорим, не подведу. Рэмми, мы втроем можем горы свернуть. Мы сила. Что с нами сделает время?

– Нам надо воспользоваться твоими приисками, – ответил Грим.

– Согласен. Но давайте сперва увидим Австралию.

– Допустим, мы уладим вопрос с твоим увольнением, и ты смотаешься домой, – предложил Грим. – Возвращайся, когда нагуляешься. А к тому времени мы с Рэмсденом сделаем все, что сможем, для Фейсала. Он теперь в Дамаске, но французы загнали его в угол. Денег ни шиша, с припасами не лучше, французская пропаганда морочит головы его людям. Время работает против него, и не остается ничего другого, только ждать.

– А какого черта туда ввязались французы?

– Им нужна Сирия. Они уже завладели прибрежными городами. И теперь намерены получить Дамаск. Если смогут, то схватят Фейсала и бросят в тюрьму, чтобы не путался под ногами.

– Проклятье! Разве они не обещали, что Фейсал будет королем Сирии, Палестины, Месопотамии и прочего?

– Обещали. Все союзники обещали, включая Францию. Но после перемирия британцы подарили Палестину евреям, и французы потребовали для себя Сирию. Британцы за Фейсала, но французы согласны терпеть его только мертвым или за решеткой. Они понимают, что обошлись и с ним, и с арабами как последние свиньи. Похоже, теперь они считают, что проще всего будет выпутаться, очернив Фейсала и утопив его. Если французы доберутся до него в Дамаске, с ним покончено, и дело арабов проиграно.

– Почему проиграно? – спросил Джереми. – Ведь арабов тоже не два с половиной человека.

– Но Фейсал только один. Он единственный, кто может их всех объединить.

– Я знаю, как ему помочь, – заявил Джереми. – Пусть едет с нами в Австралию. Там найдутся тысячи парней, которые согласятся биться с ним бок о бок и которым начхать на лягушатников. Эти ребята все вверх тормашками перевернут, прежде чем позволят его утопить.

– Хм… Лондон для него – самое подходящее место, – отозвался Грим. – Он по сердцу британцам. К тому же они чувствуют себя виноватыми за то, что с ним так обошлись. Они отдадут ему Месопотамию. Багдад – древняя арабская столица, для начала это сойдет… Ну, а дальше пусть сами арабы постараются.