Эндрю Бальфур - Удар шпаги [с илл.]

— A, mon ami [5] Мой друг ( франц .). , — сказал он, — вы соизволили проснуться. Поистине, могу поклясться, что спали вы сном праведника! Но лежите спокойно и не шевелитесь: скоро я приготовлю для вас кое-что подкрепляющее.

Я был не прочь последовать его совету, ибо голова у меня все еще болела — да и не удивительно, принимая во внимание зияющую рану на затылке с присохшими к ней волосами.

Теперь мне представлялась лучшая возможность разглядеть своего визави и создать о нем впечатление, поскольку если ему не приходилось видеть никого, подобного мне, то и я до сих пор не видел никого, подобного ему, так как чужие в Керктауне были большой редкостью.

Это был старый человек — во всяком случае, в моем представлении, — с седой головой, хотя в его черных усах и остроконечной бородке поблескивали лишь отдельные светлые прядки. Волосы его были коротко подстрижены «ежиком», и лицо носило на себе следы интенсивного загара. У него были карие глаза и орлиный нос с горбинкой; рта я не разглядел под усами, но пришел к убеждению, что он должен быть большим и с тонкими губами. Что касается остального, то на нем был жилет, украшенный на груди кружевами, а рубаха, бывшая некогда белоснежной, теперь утратила свой цвет, хотя мужчина, очевидно, успел ее высушить, пока я спал.

На ногах у незнакомца были широкие, отделанные шелком бриджи поверх рейтузов более темного оттенка, туго и в то же время довольно элегантно облегавших его бедра, немного, правда, излишне тонковатые. Он и сам был скорее тощ, чем худощав, но жилист и крепок и, будучи роста выше среднего, вовсе не выглядел долговязым.

Больше всего меня поразило то, что он не расставался со своей шпагой, которую носил у бедра, прикрепленную к ремню, опоясывающему его туловище.

Я продолжал наблюдать за ним, когда он поднялся.

— Ух! — поежившись, сказал он. — Холодно, несмотря на солнце! Сможешь встать, как ты думаешь?

Я попытался и убедился, что могу стоять и передвигаться довольно свободно, тем более что одежда, успевшая высохнуть на мне, не причиняла мне особых неудобств.

Незнакомец пристально разглядывал мою приземистую фигуру, и я расслышал, как он пробормотал про себя: «Mon Dieu!» [6] Боже мой! ( франц .) — из чего я вывел заключение, что он француз, и не стал в связи с этим относиться к нему с большей симпатией, поскольку многие из них явились сюда во времена королевы [7] Мария Стюарт (1542–1587) — королева Шотландии с 1561 по 1567 г., бежавшая в Англию, где была по приказу Елизаветы I заключена в тюрьму и впоследствии казнена. и, как мне было известно, неплохо прижились на нашей земле.

Тем не менее промыв рану на голове и умывшись у крохотного ручейка, струившегося вдоль каменного утеса и исчезавшего в прибрежном песке, я оставил эти мысли, заинтересовавшись более тем, что варилось в котелке: это была солидная порция солонины из выброшенного на берег бочонка, и я энергично накинулся на еду, так как меня самого пожирал нестерпимый голод.

— Mon Dieu! — снова услышал я его слова, когда покончил с трапезой, и на сей раз я поинтересовался, что он имеет в виду.

— Н-ну… — проговорил он, некоторое время внимательно приглядываясь ко мне. — Твой собственный отец не мог бы назвать тебя великаном, однако ты за один присест сумел проглотить столько еды, сколько я не съел бы и за три дня!

— У каждого свой вкус, — отпарировал я. — Кто знает, если бы вы ели побольше, то и ноги у вас были бы потолще!

С минуту он сердито смотрел на меня, затем разразился громким хохотом.

— Я протыкал людей насквозь и за меньшее! — сказал он. — Однако нам нельзя ссориться: ведь если я и спас тебя прошлой ночью, то не сумел бы добраться до берега без твоей помощи. Скажи хоть, как твое имя?

— Меня зовут Джереми Клефан, — ответил я, — и родом я из Керктауна.

— Кирктавна? — переспросил он, забавно исковеркав название поселка. — И где же это?

— На побережье, милях в восьми к западу отсюда, — удовлетворил я его любопытство.

— На каком побережье?

— Файфа.

— Diable! — воскликнул он. — Значит, мы на северном берегу этого проклятого Ферта! Вот тебе и мудрость месье le capitaine! — и он сел на камень, погрузившись в глубокое раздумье.

— А могу ли я узнать, сэр, кто вы такой? — осмелился я спросить его. — И как назывался корабль, погибший здесь вчера вечером?

— Конечно можешь, — сказал он, подкручивая ус и насмешливо поглядывая на меня. — Я французский дворянин, и корабль прибыл из той же благословенной страны.