Генри Хаггард - Древний Аллан. Дитя из слоновой кости [сборник]

В это время безукоризненный Сэвидж провозгласил, широко распахнув двери:

– Леди Лонгден! Мисс Холмс!

Все обернулись к дверям, в которых показалась пожилая леди в сопровождении молодой девушки лет двадцати двух. Последняя была не очень высока ростом, весьма изящна и грациозна как лань. Темно-каштановые волосы, тонкие черты лица, ярко-красные губы и большие темные глаза указывали скорее на испанское или итальянское, нежели англосаксонское происхождение. Одета она была в светлое открытое платье, и, кроме нитки жемчуга и красной камеи, на ней не было никаких украшений. Мне бросилось в глаза странное белое пятно на ее груди, имевшее вид полумесяца. Но самое большое впечатление произвело на меня ее лицо. Выражение его было мягко, приветливо, даже счастливо; но чем больше вглядывался я в него, тем таинственнее оно казалось. По временам по нему проскальзывала какая-то особенная тень. Что это было – я не знал…

Лорд Регнолл, казавшийся еще более красивым в своем вечернем костюме, поспешил навстречу своей невесте и ее матери. Мое внимание на некоторое время было отвлечено соседями, как вдруг я услышал вблизи себя голос, который говорил:

– Покажите мне его. Впрочем, я уже узнала его по вашему описанию.

– Да, вы правы, – ответил лорд Регнолл своей невесте (это была она), – я сейчас познакомлю вас. Однако скажите, кого вы хотите иметь своим кавалером за обедом? Я не могу, я должен быть около вашей матери. Возьмите доктора Джеффриса.

– Нет, – ответила мисс Холмс, – я предпочитаю сэра Квотермейна. Мне хочется услышать от него что-нибудь об Африке.

– Хорошо, – сказал лорд Регнолл, – он, пожалуй, интереснее всех остальных гостей, взятых вместе. Но почему, Луна, вы постоянно думаете и говорите об Африке? Можно подумать, что вы собираетесь там жить.

– Это может когда-нибудь случиться, – задумчиво сказала она, – кто знает, где он жил и где будет жить!

И снова что-то таинственное мелькнуло в ее лице.

Конца их разговора я не слышал. Сказать правду, я хотел избежать соседства с мисс Холмс за обедом, так как я не люблю быть на видном месте; поэтому я направился в противоположный конец гостиной. Но это было бесполезно: лорд Регнолл догнал меня и подвел ко мне свою невесту.

– Позвольте вас познакомить с мисс Холмс, – сказал он мне, – она желает быть вашей соседкой во время обеда. Она очень интересуется…

– Африкой, – подсказал я.

– Мистером Квотермейном, о котором мне говорили как о величайшем охотнике в Африке, – поправила меня мисс Холмс с очаровательной улыбкой.

Я поклонился, не зная, что сказать. Лорд Регнолл улыбнулся и удалился, оставив нас вдвоем. В это время лакей объявил, что обед подан. Мы направились в середине длинной процессии в роскошную столовую, еще сохранившую свой средневековый стиль.

Мистер Сэвидж проводил нас на наши места по левую руку от лорда Регнолла, сидевшего у главного конца длинного стола с леди Лонгден с правой стороны. Старый священник доктор Джеффрис прочел короткую молитву, и обед начался.

– Я слышала, – обратилась ко мне мисс Холмс, – что вы сегодня победили сэра Юниуса Фортескью в стрельбе и пожертвовали кучу денег на благотворительность. Я не люблю пари и тех, кто их держит. Странно, что вы держали пари: вы совсем не похожи на таких людей. Но я не выношу сэра Юниуса, и в этом мы сходимся с вами.

– Я ничего не говорил о своей антипатии к сэру Юниусу, – возразил я.

– Да, но ваше лицо изменилось, когда вы упомянули его имя.

– Тогда мне приходится сознаться, что вы правы. Но я должен прибавить, что я тоже не любитель пари.

Тут я рассказал всю историю с Ван-Капом и его долгом.

– Я всегда считала его ужасным человеком, – заметила мисс Холмс, когда я окончил свой рассказ.

Потом наш разговор перешел на предстоящую свадьбу, и я не преминул выразить мисс Холмс свои лучшие пожелания и уверенность, что ее счастье всегда будет так же безоблачно, как и теперь.

– Благодарю вас, – сказала она, – но не кажется ли вам, что эта безоблачность – дурное предзнаменование. Ведь будущее так же скрыто от нас, как и мой портрет в рабочей комнате лорда Регнолла, в чем вы тоже видите дурное предзнаменование.

– Откуда вы это знаете? – спросил я, пораженный этим замечанием.

– Не знаю, мистер Квотермейн, но мне это известно. Ведь вы так думали, не правда ли?

– Если даже так, – сказал я, уклоняясь от прямого ответа, – то, что из этого следует? Хотя портрет и скрыт от посторонних глаз, но всегда можно отдернуть занавеску…