Борис Сопельняк - Восхождение

Учитывая все это, Зинаиду Виссарионовну поздней ночью привезли в Кремль, наделили чрезвычайными полномочиями и на следующий день отправили в Сталинград. До города Зинаида Виссарионовна добралась в два часа ночи и тут же открыла заседание чрезвычайной комиссии по борьбе с холерой. Выводы, которые сделала комиссия, были шокирующими: так как через город ежедневно проходят тысячи солдат и эвакуированных мирных граждан, нет никакой гарантии, что они не только не занесут эпидемию в Сталинград, но и не повезут ее в глубокий тыл. А это катастрофа!

Действовать надо было немедленно, поэтому решили всем без исключения солдатам и офицерам дать созданный Ермольевой бактериофаг. Но так как она привезла его мало, пришлось звонить в Москву. И надо же так случиться, что эшелон, в котором везли с трудом изготовленный препарат, разбомбили немецкие летчики.

Стало ясно, что теперь эпидемии не миновать и холера начнет косить русские полки. Но Зинаида Виссарионовна, проявив неженский характер, решила наладить производство бактериофага в осажденном Сталинграде. Где? В специально созданной подземной лаборатории. Дело пошло на лад, бактериофага было в достатке, и врачи делали по пятьдесят тысяч прививок в день.

Все плотнее сжималось кольцо окружения, все беспощаднее становились бои не только за каждый дом, но и за каждый этаж, все больше было потерь, но… не от холеры. А вот в немецких войсках холера лютовала!

Профессор Ермольева была не только фронтовым врачом, но и серьезным ученым, поэтому она не могла не заняться чисто исследовательской работой. Но так как для этих исследований нужен был «материал», пришлось обратиться к полковым разведчикам. Эти бесстрашные парни, которым было море по колено, изрядно оробели, когда им приказали таскать из немецкого тыла не разговорчивых «языков», а трупы умерших от холеры солдат. И лишь после того, когда с ними поговорила сама Ермольева и объяснила, что после соответствующих исследований каждый труп может стать отгадкой причины возникновения эпидемии, разведчики взялись за дело.

Именно тогда в Берлин полетели полные недоумения депеши о том, что из полевых лазаретов стали пропадать трупы умерших от холеры солдат, а один из врачей написал об этом в «Зольдатен цайтунг».

С еще большим удивлением профессор Кольвиц прочитал о том, что победе в Сталинградской битве Красная Армия обязана не только Чуйкову, Жукову, Василевскому и Рокоссовскому, но и фронтовому врачу Ермольевой. Оказывается, накануне решающего наступления Сталин позвонил по прямому проводу Ермольевой и задал три чрезвычайно важных вопроса: «Можно ли считать холеру побежденной? Не опасно ли держать под Сталинградом более миллиона солдат и офицеров? Не помешает ли эпидемия планам командования?»

– Медики на своем фронте победу одержали, причем полную и безоговорочную, – ответила Зинаида Виссарионовна. – Теперь слово за Красной Армией!

Как известно, это слово вскоре прозвучало, группировка Паулюса была окружена, разгромлена и сдалась в плен. В Кремле прекрасно понимали, как велик вклад Ермольевой в эту победу, поэтому ее наградили орденом Ленина и присвоили Сталинскую премию. Деньги за эту премию полагались немалые, но Зинаида Виссарионовна передала их на строительство самолета: именно так появился истребитель с надписью на борту «Зинаида Ермольева».

А вскоре в жизни Зинаиды Виссарионовны произошел еще один кульбит. Мало кто знает, что в неофициальной обстановке Сталин называл ее «сестренкой» – видимо, из-за одинакового отчества. Так вот, желая отблагодарить «сестренку», вождь как-то спросил, кого бы она хотела видеть на свободе – своего первого мужа, известного микробиолога Зильбера, с которым она в разводе, или второго, который тоже сидит. В огромному изумлению Сталина, «сестренка» назвала Зильбера.

– Но почему? – удивился он. – Ведь он к вам не вернется, он женат на другой.

– Он нужен науке, – коротко ответила Ермольева.

– Ну а вы? Вы к науке вернуться думаете? Есть ли какие-нибудь задумки, мечты?

– Есть. Я мечтаю заняться пенициллином.

– Что еще за пенициллин?

– Это живая вода. Да-да, самая настоящая живая вода, полученная из плесени. О пенициллине стало известно пятнадцать лет назад, но всерьез им так никто и не занялся.

– И вы хотите… – начал было Сталин.

– Я хочу найти эту плесень и приготовить препарат. Если это удастся, мы спасем тысячи, а может, и миллионы жизней. Особенно сейчас, когда раненые солдаты сплошь и рядом гибнут от заражения крови, гангрены и всевозможных воспалений.