Армен Гаспарян: Оттепель. Как это было?

Г. Саралидзе:Многие же говорят, что они сначала не поверили в то, что там именно ядерное оружие. Ну да, появились ракеты, но не ядерные.

А. Гаспарян:Это было в первые два-три дня. Потом они все-таки поверили, потому что стали снимать с разных точек, стали тщательнейшим образом изучать данные аэроразведки. Тем более что нашелся в Америке один аналитик, который задал совершенно справедливый вопрос: «А зачем русским тащить на Кубу какие-то другие ракеты?»

Г. Саралидзе:То есть первые два дня они не хотели в это верить, я правильно понимаю?

А. Гаспарян:Не хотели. Но когда поверили, тут уже игра началась совершенно другая. Причем ЦРУ все проспало, как это ни удивительно. Именно специалисты ЦРУ больше всех кричали, что это не ядерное оружие, а просто ракеты. В первый день даже было сказано, что это муляжи, то есть подводные лодки просто привезли муляжи. Ну что еще могли привезти люди, у которых медведи по улицам ходят?

Д. Куликов:С балалайкой.

Г. Саралидзе:И водку пьют. А тут ядерное оружие. Психологический эффект очень интересный. Ребята сидят далеко, на всех мировых войнах только наживаются. Да, где-то гибнут их солдаты, но по сравнению с тем, сколько гибнет и мирного населения, и военных в европейских странах, в Советском Союзе – не сравнить. У них все хорошо. И вдруг, впервые за всю историю, они начинают понимать, что по ним тоже могут жахнуть.

Д. Куликов:Вот здесь рефлексия и заработала, то есть впервые ядерное сдерживание было реализовано и показало себя действенным политическим инструментом, не военным. Но это реакция, потому что сначала американцы-то что говорили: «Все, высаживаемся на Кубе!»

Тут надо отдать должное Кеннеди, который один раз уже повелся на обещания военных: когда он только из-брался и было тухловато у него с политической поддержкой и со всем остальным, американские военные предложили ему операцию в заливе Свиней…

Г. Саралидзе:Хотя он долго сопротивлялся.

Д. Куликов:Но они настояли: «Рейтинг поднимешь свой, Джон, что ты, собственно?»

Г. Саралидзе:И проблемку решим.

Д. Куликов:И проблемку решим, да. Залив Свиней позором закончился для американцев, и, в принципе, у Кеннеди уже была прививочка, что не во всем надо верить Пентагону. И этот вариант с мгновенной высадкой, обстрелом, уничтожением они отодвинули в сторону. Начали блокаду. Кстати, это показывает, как деградировало международное право. Ведь что смущало самих американцев – они даже слова подбирали, – блокада была актом войны. Размещение ракет на Кубе никаким актом войны не являлось, как и размещение ракет в Турции.

Г. Саралидзе:Можно сказать, зеркальное…

Д. Куликов:И в международном праве строгий язык был. Переход к войне – не переход к войне, что против чего – так вот, американцы назвали это «карантином» для военных кораблей. Советские суда карантину не подчиняются, и тут начинается фактически истерика, потому что американцы не понимают, что делать. Ударить? Очень опасно. Напасть на советские суда? Почти так же опасно и еще более бессмысленно. Пожалуй, это апогей кризиса. Но я хочу обратить внимание, что международное право тогда работало. Сейчас никто уже слова не подбирает. Теперь есть одно универсальное слово – «санкции», которые просто так вводятся, без всякого международного права, Совбеза ООН и всего остального. И сейчас в этом смысле нынешняя ситуация гораздо опаснее. Она еще в одном смысле опаснее: тогда было понятно, что Советский Союз жахнет всем, что есть. Иллюзий особых не было. А сейчас у них есть иллюзии по поводу превентивного, полностью уничтожающего удара: «Вот мы превентивно ударим, и России нечем будет ответить». Это чудовищный соблазн, и в этом отличие сегодняшней ситуации от той.

Г. Саралидзе:Нет, если уж проводить параллели, я бы обратил внимание на события 25 октября, когда официальный представитель Соединенных Штатов Америки Стивенсон потребовал объяснения у нашего представителя Зорина, который, как потом выяснилось, вообще не имел никаких сведений об операции «Анадырь». Так вот, Стивенсон потребовал объяснений по поводу размещения ракетных установок на Кубе. Зорин категорически отказался от объяснений. Наверное, многие видели документальные кадры, на которых он говорит о том, что Стивенсон не прокурор и не обвинитель, чтобы перед ним отчитываться. Но принесли аэрофотоснимки – доказательствами ребята озаботились. Сейчас вон пробирками трясут, а тогда действительно доказательства были. Когда Карибский кризис достиг апогея, ситуация напоминала детскую игру в гляделки: кто первый моргнет или отвернется. По поводу того, кто моргнул первым, существуют различные мнения.