Эли Берте - Замок Монбрён

Скоро увидели замок с его башнями и страшными укреплениями. Тревога царствовала там, без всякого сомнения, потому что мост был поднят и воины занимали валы и бойницы. Дюгесклен и два капитана, ехавшие впереди, думали сначала, что все это движение в замке произошло при их появлении, но вскоре убедились, что оно не было единственной причиной тревоги. Приближаясь к замку, они увидели в покинутой деревушке новую партию воинов, которая была многочисленнее отряда Солиньяка. Она остановилась на главной улице деревни и, казалось, дожидалась развязки какого-то происшествия. Все войско состояло из конницы и имело отличный воинственный вид. С того места, где были наши знакомцы, можно уже было отличать пажей и слуг в богатых ливреях, пышные, разноцветные перья на шлемах воинов, блестящие доспехи, сверкавшие на солнце, знамена и значки, наконец все, что отличало в то время могучую и богатую кавалерию.

Только лишь войско, которым командовал Дюгесклен, показалось из-за высоких деревьев, росших по дороге, как в незнакомом стане обнаружилось живое движение. Труба громко зазвучала, и всадники построились в шеренги с быстротой, которая выказывала в них людей, привычных к военному делу.

– Клянусь святым Ивом! Да эти молодцы в добром порядке,– сказал Дюгесклен своим спутникам, продолжая смотреть на незнакомое войско.– Велите нашим отрядам остановиться, капитан Доброе Копье, и вы, сир де Нексон. Постройте их как можно лучше в боевой порядок, чтобы эти иностранцы не посмеялись над нами, святой Жорж и святой Дионисий! Если нам придется схватиться с ними, я думаю, что мы найдем в них достойных врагов. От них так просто не отделаешься.

– Клянусь честью, сир Бертран,– сказал Доброе Копье,– порядок у них до того хорош, что я готов принять их за французов.

– За французов! Полноте! Я вам сказал, что это невозможно,– отвечал с нетерпением Дюгесклен.– Но, именем Христа, построим скорее этих вассалов. Если это неприятели, они могут ударить прежде, нежели мы приготовимся принять их.

Оба капитана бросились исполнять приказания Дюгесклена, и сам он, подстрекаемый самолюбием в присутствии такой отличной кавалерии, отправился изучать расположение своего импровизированного войска. Для живодеров Доброго Копья и конников взвода сира де Нексона и это не составляло никакого затруднения. Всадники быстро построились в две линии. Но не то было с вассалами Солиньяка. Они в одну минуту забыли свою недавнюю решимость. Большая часть из них вовсе не была приучена к войне. Увидев перед собой такую грозную кавалерию, они вообразили, что тотчас начнется рукопашный бой, и держались в рядах очень плохо. Монахи с крестами и святыми знаменами первые показали тыл, им последовали некоторые из пехотинцев, несмотря на крики и насмешки живодеров и всадников сира де Нексона. Оставшиеся на месте оробели, и не один стрелок, под предлогом поиска лучшей позиции, скрылся в соседнем лесу.

Дюгесклен хохотал от души, видя такую трусость монастырских вассалов, но в ту минуту, когда он строил и расставлял их ряды, капитан Доброе Копье подъехал к нему с известием, что один из незнакомых кавалеристов отделился от войска и едет сюда для переговоров.

– И, несмотря на ваше мнение, сир,– продолжал он,– мне кажется, что это французский рыцарь.

– Француз, англичанин или сам черт, мы это сейчас узнаем,– отвечал с нетерпением Бертран.

Он пустил своего коня в галоп и подъехал один к незнакомому рыцарю, который остановился посреди поля, на равном расстоянии от обоих войск. Этот рыцарь, по-видимому, был высокого происхождения. На нем было превосходное стальное вооружение с золотой насечкой. Коротенький плащ из голубого бархата, шитый золотом, покрывал его плечи, забрало богатого шлема было опущено. В сравнении с этим щегольским нарядом плохое серое платье Дюгесклена, его видавший вид шлем и щит без герба казались еще беднее и незавиднее.

Каждая из двух партий с беспокойством следила за движением своего представителя. Рыцари встретились с надменным видом и, казалось, обменялись несколькими словами. Потом вдруг, неизвестно почему, соскочили с лошадей и стали обниматься, как старые приятели.

Шепот удивления пробежал в обоих войсках при виде дружеских объятий, окончивших это короткое свидание. Но читатель не удивится, если мы скажем, что в незнакомом рыцаре Бертран узнал своего единственного брата, сира Оливье Дюгесклена.

Не заботясь о своих товарищах, они предались сначала радости свидания. Но вскоре Оливье, бросив несколько иронический взгляд на войско, которым командовал его брат, сказал ему с улыбкой: