Владимир Буртовой - Над Самарой звонят колокола

Драгуны и казаки в отместку, приметив укрывающихся самардев, палили по ним из ружей и пистолей, скакали дальше, а на подворья с воплями выбегали женки, брали побитых под руки и волоком уносили по домам – укрыть от неминуемого поголовного сыска и расправы…

Драгуны и саратовские казаки, попав под близкий боковой огонь, не столь, быть может, губительный, сколько угрожающий, смешались, осадили мокрых коней, уступая место егерям, которые полуротами растекались по улицам и переулкам и выбивали из укрытий пеших казаков и самардев. И били их смертным боем, если ухватывали кого с оружием в руках…

Кузьма Аксак и Иван Жилкин с уцелевшими пахотными солдатами, с липяговскими и шелехметьевскими новонабраиными казаками, с поселенцами и немногими оставшимися в общем воинстве самарцами, как могли, сдерживали егерей на Большой улице, давая возможность Илье Арапову собрать и вывести на Оренбургский тракт конных казаков.

– Стреляйте, детушки! Стреляйте в изменников государю Петру Федоровичу! – призывал Кузьма Петрович и сам, вскидывая ружье, палил через порывистые снежные вихри вдоль улицы в белые от поземки фигуры егерей.

Палили в них и солдаты. Горячая пуля ожгла Кузьму Петровича вскользь по левому боку – будто батогом по голому телу жиганули! Но не до раны было: славно, что не в живот угодила. Сражение ведь не окончилось, чтоб раны перевязывать! Рядом ложились в сугробы товарищи, одни побитые или крепко пораненные, другие вскакивали после залпов, отбегали в проулки и оттуда стреляли…

И успел заметить Кузьма Петрович, как мелькнули две знакомые фигуры. Присмотрелся, мазнув по ресницам голой ладонью. Так и есть! Данила Рукавкин и Герасим бежали к своим воротам, а следом за ними, настегивая коней, быстро приближались два драгуна.

Герасим резко обернулся, встал на колено и вскинул ружье: три выстрела слились почти воедино. Торопливо перезаряжая ружье, Кузьма Петрович увидел, как оба драгуна вместе с конями рухнули на дорогу, утонули в клубах густой поземки и взбитого копытами рыхлого снега. Данила, ногой распахнув калитку, под руки уволок Герасима – мертвого ли, пораненного, о том Кузьме Петровичу узнавать было некогда. Славно хоть то, что своим выстрелом так удачно сбил на землю второго драгуна, обезопасив старого доброго знакомца…

– Скорее, братцы, скорее! Поспешим за атаманом к Алексеевску! Вона, опять чертовы егеря на улице скопом объявились! Берегись, сейчас залп будет!..

Конный отряд походного атамана Ильи Арапова оторвался-таки от увязших в городских переулках и в схватке с пешими повстанцами драгун и казаков Муфеля. Мимо умолкшего кузнечного ряда, по конские колени утопая в рыхлом снегу, он уходил от полускрытой за метелью Самары. Рядом с атаманом ехал хмурый Иван Яковлевич Жилкин, чуть поотстал от них сержант Иван Зверев и раненный пулей в щеку Ивашка Кузнец. Впереди отряда невесело гнулся на ветру также пораненный в левую руку бесстрашный есаул Гаврила Пустоханов. Он уводил всадников к пригороду Алексеевску, где старанием отставного гвардейца Алексея Горбунова, купца Антона Короткова да посланного капрала второй роты Федора Каменщикова с отрядом отца Василия все было заранее изготовлено к новым сражениям.

– Илья Федорович, гляди – конные! – неожиданно прокричал рядом с атаманом Ивашка Кузнец. – Неужто драгуны наперехват успели выскочить? – Поправив на голове не по размеру малую, на улице подобранную солдатскую треуголку, Ивашка смотрел влево от Оренбургского тракта.

Илья Федорович тут же привстал в седле. В полуверсте, встречь его отряду и густой поземке, быстро шла конница. Над островерхими меховыми шапками – это стало заметно, когда метель чуть приутихла, – раскачивались хвостатые темные копья.

– Калмыки! – узнал верховых Иван Яковлевич и смахнул с единственного глаза снежинки, а может быть, и непрошеную слезу по оставленном в руках Муфеля сыне Ивашке.

– Эх, жалость какая! – со стоном выдохнул Илья Федорович. – Самую малость припоздали сикурсовать нам.

– Должно, из-за этой чертом нагнанной пурги, – ворчливо отозвался Иван Яковлевич. – Она нам и из пушек не дала как надо прицельно по солдатам палить! Ну ништо, при нас уцелело сотни три конных, вижу, и калмыков не меньше. – И вдруг выпрямился в седле, будто вмиг помолодел. – Гляди, атаман! Из Самары счастливо успели выбежать и многие пешие казаки! Да то никак Кузьма Петрович за нами поспешает? Вот так славно!

– Стало быть, повоюем еще, други! И послужим государю нашему, – негромко сказал Илья Федорович, отходя сердцем после столь трудного и неудачного сражения за Самару. – Главное в том, что Муфелю так и не удалось нас всех истребить…