Елизавета Дворецкая - Огненные птицы [litres]

Хотя кормиться в гостях у Люта не было никакой надобности: Мистина отдал ему старую отцову избу на дворе, последние десять лет служившую для приема именитых гостей, и там водворилась Перемилова дочь из Веленежа. Единственную у родителя, ее звали именем отца – Перемила. Как жена-пленница, она хозяйкой не считалась и ключей не носила, а поступила под начало Уты. Боярыня была очень довольна ее кротким нравом и трудолюбием, и они поладили с первого дня. К Медвежьему дню Перемила уже оказалась «тяжелой»; узнав об этом, Лют хмыкнул, а Мистина с размаху прижал ладонь ко лбу, словно в потрясении, чем удивил собственную жену. Чего мудреного?

Как уже получивший свою долю, Лют в состязаниях первых дней не участвовал. Лишь на пятый день, взглянув на помост, куда вывели сегодняшние «награды», он оживился и стал проталкиваться вперед.

Она стояла с левого краю – в чистой белой свитке, туго перетянутой тканым поясом, в полосатой плахте, с длинной русой косой. Лицо ее было немного замкнутым, но спокойным. За два месяца деревские пленники отдохнули от войны и дороги, кое-кто даже поправился. Иные из заложниц еще плакали, жалуясь на разлуку с домом, но многие успели прижиться и повеселеть. Быть женой киевского гридя, пусть и не «водимой», все же не так плохо – пять гривен серебра в год, доля в добыче, честь, радость жить в большом городе, где столько всего забавного. Соседка бойко поглядывала по сторонам, будто подзуживала молодых гридей попытать удачи. Но большинство охотников смотрели на Ветляну. Широко расставленные голубые глаза, заостренный подбородок, высокие брови дугой – она казалась непохожей на других, как дева из сказаний, своеобразие этого лица цепляло взгляд и не отпускало.

– Нынче княгиня такую награду назначила! – объявил Эльгин тиун, показывая на помост. – Три отрока, три девки, кто одолеет – выбирай, которая приглянется. Кто желает?

На свободное пространство перед помостом из толпы стали выбираться люди – человек десять или более. Лют снял с плеча перевязь, отдал меч оружничему и тоже вышел. Стал расстегивать кафтан.

– А ты куда? – вышедшие не обрадовались такому сопернику. – Ты свое уж получил!

– Я свое за другое дело получил. От князя. А это – от княгини. Моей удачи на две награды хватит.

Тиун взглянул на Эльгу, сидевшую на резном стольце на краю помоста – княгиня улыбнулась и кивнула. После всего случившегося она благоволила к Свенельдичу-младшему так, как если бы он был собственным ее сыном.

Лют широко улыбнулся ей в благодарность, поклонился и поцеловал витое золотое колечко на мизинце.

Для таких забав использовали вырезанные из дуба мечи – по величине как настоящие, а деревянные их лезвия обильно мазали сажей, чтобы не разводить споров: попал, не попал? Всего желающих сразиться за награду набралось с два десятка – из разных сотен, вышгородских и витичевских. Даже Молята, Войнилин сын, увидев в кругу Люта, тоже стал проталкиваться к площадке.

Встали в круг – кто в простой свите, кто даже в одной сорочке, и только Избой, кудрявый щеголь с тонкими губами и вечной насмешкой на лице, остался в дорогом кафтане с шелковой отделкой – дескать, плевать. Все здесь друг друга знали и предвидели, кто на что способен, но при разрешенных ударах сзади исход схватки угадать было нельзя. Опираясь на поставленные наземь щиты, посматривали друг на друга искоса, с вызовом, перебрасывались насмешками.

– Паробки, а вы откуда? Из какой чащобы вылезли?

– Ты-то здесь чего, отроче? Вали домой к батьке, небось пора репу пасти, пашню ловить, яйца стричь…

– Свои постриги!

– Кто твоя родня и где ты сражался?

Зрители веселились, слушая обязательную перебранку перед началом схватки. Даже пленницы улыбнулись насмешливым речам гридей, которым никогда в жизни не приходилось заниматься обычным трудом весняков.

– Эко вас сколько собралось! – удивился Асмунд, руководивший игрищем. – Что у вас там за зори-зареницы? Костинтиновых дочерей, что ли, вывели?

Он взглянул на помост, но царевен греческих там не увидел. А половина вышедших и сами не знали, чего такого особенного в предложенной награде: уж видно, что-то есть, коли Лют Свенельдич, и без того награжденный, прельстился!

– Порядок простой! – объявил Асмунд. – Деретесь все против всех. Можно нападать сзади, можно по одному или вместе, вдвоем на одного – как пожелается. Все лягут, один останется – тот и победил.

Гриди с этими правилами знакомы были давно: примерно в таких схватках их обучали с детства.