Ирина Измайлова: Царь Гектор

— Забудь и думать об этом, Лукиан! — строго ответил богатырь. — Эту женщину взял себе Неоптолем и приказал, чтобы никто и пальцем к ней не прикасался. Запомни это и сейчас же скажи остальным. Или мне сказать самому?

Охранник пожал плечами:

— На что ему это? Правда, она с ребёнком — будет и забава, и хороший раб.

«Раб? Мой сын?! Сын моего Гектора?!»

Эта мысль, будто ожог, резкой болью пронзила сознание и вывела Андромаху из оцепенения. Она прижала к себе дрожащего Астианакса и дико, недоумённо огляделась. Нет, это был не бредовый сон — она с сыном на ахейском корабле, и этот корабль должен увезти их в рабство!

Тут вдруг у неё шевельнулась другая мысль. Она вспомнила, каким именем называли воины её спасителя — Неоптолем. Так же назвал его сейчас и Пандион. Но ведь это имя сына Ахилла! И юный могучий базилевс был, действительно, похож на него. Неужели он сделает рабом Астианакса, сына ближайшего друга его покойного отца?!

Но память вернула горящую Трою, трупы, трупы, трупы... Доспехи Неоптолема тоже были в крови. Он тоже убивал троянцев. И ведь Ахилл говорил, что вдали от него сын может вырасти ему чужим... Значит, так и случилось! Или нет... Нет! Он же подхватил падающего со стены мальчика и её, он спас их, даже не зная, что они близки Гектору. Значит, в нём, во всяком случае, есть то, что было в Ахилле: способность к милосердию. Говорить ему или не говорить, кто они такие? Он — это он, но если другие ахейцы узнают, что у них в руках сын Гектора, то...

Она вся задрожала, будто ей передалась дрожь мальчика, и ещё теснее прижала его к груди. Пандион, всё ещё стоявший возле них и пристально их разглядывавший, счёл, что она дрожит от студёного морского ветра, и, скинув с плеча плащ, набросил на женщину и мальчика.

— Послушай... — в его голосе прозвучало сомнение. — Падая со стены, ты дважды прокричала имя мужчины. Помнишь?

— Нет!

Она похолодела от ужаса. Да, да, она позвала Гектора, позвала дважды, думая, что сейчас погибнет, и взывая к нему — то ли прощаясь, то ли возвещая, что сейчас они будут вместе. Теперь ахейцы поймут! И могут убить Астианакса прежде, чем к кораблям вернётся Неоптолем!

— Ты крикнула: «Гектор», — проговорил воин. — Я слышал это. В Трое, быть может, были и другие Гекторы, но я слыхал об одном. Ты не его ли звала? Не того ли Гектора, который двенадцать лет был во главе ваших войск?

Андромаха покачала головой.

— Я не помню, кого я звала.

— Но кто такой Гектор? — упрямо допытывался Пандион.

— Гектор — мой папа! — вдруг сказал Астианакс, поворачиваясь к ахейцу и глядя ему прямо в глаза. — Он самый большой воин! Если обидишь маму, он тебя убьёт!

Теперь ничего уже нельзя было исправить. Ребёнок не мог солгать, и его слова не было нужды проверять. Пандион присвистнул.

— Да-а-а... Вот так добыча! Ну, ладно.

Он повернулся и стал спускаться с корабля. Андромаха слышала, как он сказал стражникам:

— Не спускать глаз с женщины и с мальчишки. Это не простые пленники. Надо сказать Неоптолему.

Андромаха едва вновь не лишилась сознания. Её всю трясло, голова кружилась.

— Мама! — услышала она голос сына — Мама... Что будет? Мама!

Она поцеловала прижавшуюся к ней головку, влажную, то ли от брызг, приносимых порывами ветра, то ли от её слёз.

— Астианакс... Потерпи! Всё будет... хорошо!

— Где папа?

Он теребил её руку, и она поняла, что вновь уходит в какую-то нереальность, перестаёт понимать, что происходит. Где Гектор? Где? Она видела, как он погиб. Но разве она сможет поверить в его смерть? Разве сможет сказать о ней сыну?

— Я не знаю, где папа, маленький!

— Но он придёт? Он к нам придёт, да?

— Да! — хрипло прошептала Андромаха. — Или он к нам, или мы к нему...

Тёмная тень перемахнула через борт под недоумённые возгласы, донёсшиеся снизу, — стража не могла понять, что происходит. Пленница Неоптолема не заметила этого шума и возни, но тут что-то влажное и тёплое ткнулось в её плечо, и лежавшую поверх плаща руку лизнул горячий, широкий язык. Андромаха вздрогнула, подняла голову. И тотчас вскрикнула:

— Тарк! Тарк, милый!

Огромный пёс тихо взвизгнул и облизал ей лицо.

— Тарк пришёл! — крикнул в восторге Астианакс и протянул руки к собаке.

— Что это за псина? — заорал один из караульных, перевешиваясь через борт и свободной рукой стягивая с плеча лук. — Откуда она, и зачем она нам на корабле? Эй, воины! Это собака троянки. Пристрелить?

— Не смей! — крикнула Андромаха, вдруг обретая твёрдость голоса и вытягивая вперёд руку. — Это собака Ахилла. Если Неоптолем узнает, что вы хотели убить её, он не простит вам.