Борис Акунин - Доброключения и рассуждения Луция Катина

– Батюшка проводил государыню, вернулся домой заполночь. Я ему говорю: «Луций Яковлевич в свою деревню уехал». Батюшка за сердце схватился: «Один?! У него же там разбойники!» Я, себя не помня, на конюшню и в седло…

Да замолчала, вспомнив пережитое. Продолжил уже Корзинин:

– Что гнала-то! Мы с командой галопом мчали, а догнали Полиньку уже близ самой Карогды. Так отчего вы не депутат? Государыню прогневали? Выгнала?

– Нет. Я сам ушел. Потому что…

– Ах, что вы всё про пустяки! – оборвала мужчин Полина. Прежнюю тихоню было не узнать. – Оставьте его, батюшка. И подите, подите!

Замахала руками – воевода попятился.

– Я скакала, думала, если опоздала, то и мне не жить… С обрыва да в реку, – пожаловалась девица Катину. – А вы лежите, весь мокрый, не шевелитесь… Что же вы со мною делаете?

– Одно только скажите, – подал голос Корзинин, не осмеливаясь приблизиться. – Которые из крестьян умертвили этих двоих? И кто посмел поднять руку на барина? Я, конечно, для примера и острастки перепорю всю деревню, но самых виновных потребно определить в каторгу.

– Подождите, сударыня. – Луций мягко снял с себя девичью руку, но не удержался – поцеловал тонкий сгиб кисти. – Виновны только сии трое братьев. Прочих крестьян пороть не за что.

– Да как же не выпороть? – изумился Афанасий Петрович. – Оно всегда полезно. Особенно после такого соблазна и неподобия: барина, да у всех на виду, вверх ногами! Обязательно надо этакое воспоминание из мужицких голов розгой выскоблить.

– Я здешний помещик, мне и решать! – начал сердиться Катин. – Забирайте вон этих мерзавцев, а своих людей я на расправу не дам!

На помощь ему пришла Полина Афанасьевна. Упершись руками в бока, она закричала:

– Батюшка, уйдете вы иль нет?! Оставьте нас вдвоем!

Но воевода ушел еще не сразу. Сначала осторожно спросил:

– Из депутатов вы, стало быть, отставились, но государыню не прогневали?

– Нет, напротив.

– И с ее секретарем господином Козлицким дружества не порушили?

– Да нет же. А почему вы спрашиваете?

Бригадир лукаво улыбнулся.

– Нипочему. Вы беседуйте, беседуйте. Не стану мешать.

И теперь наконец действительно отошел.

– Нам надобно узнать друг друга лучше, – обратился тогда Луций к своей спасительнице.

– Вам, – коротко ответила она.

– Что?

– Вам надобно. Мне не надобно. Я вас, какой вы есть, и так люблю. Всего. Даже такого, какого еще не знаю, – строго сказала Полина Афанасьевна. – Вы только, пожалуйста, не уезжайте.

– Я не уеду. Я теперь и не могу уехать. Как я брошу этих людей? – кивнул Катин на площадь. – Мне нужно очень многое сделать, чтобы устроить их жизнь. Это долгая, трудная работа.

– Я буду вам помогать.

– Но вы не знаете, сколь это тяжкий и малоблагодарный труд!

Дева дернула плечиком:

– Мне все равно. Только будьте, пожалуйста, все время со мною. Вы можете на мне жениться?

Выпалила и испугалась. Быстро прибавила:

– Коли не можете – это ничего, я вам буду так принадлежать. Я молодая, я не уродина. Мужчины ведь от такого никогда не отказываются? Конечно, без свадьбы будет труднее, и батюшка опечалится, но это неважно…

Что я за мужчина такой, которому девицы должны сами делать брачное предложение? – мимолетом подивился Луций, но на сей мысли долго не задержался.

– Я почту за счастие иметь вас законной супругой! Но как честный человек должен предупредить, что намерен всего себя без остатка посвятить этому бедному селению, которое по воле судьбы доверено моей ответственности…

– Я тоже себя этому посвящу, – без колебаний молвила Полина.

– Вы меня не дослушали. Я намерен ни много ни мало превратить Карогду в земной рай…

– И правильно, – снова перебила она. – Мы ведь с вами будем жить в раю. Как же можно допустить, чтобы и вокруг нас не было рая?

Она, она, та самая! – подумалось Луцию. Что это мокрое и горячее стекает по лицу? Слезы! Они вернулись!

Он обхватил возлюбленную за плечи и заговорил жарко:

– Мы будем с вами жить единою душой! Мы будем вставать с рассветом, составлять перечень дел и после все их исполнять! Наградой нам будет не людская благодарность, а сознание, что день потрачен не зря! А вечером перед сном мы будем обсуждать содеянное и, пожелав друг другу спокойной ночи, расходиться по спальням! Ибо – клянусь вам! – я никогда, никогда не оскверню нашей высокой любви скотскою чувственностью!

На все его обещания Полина согласно кивала, лишь на последнее молвила: «Как захочешь, милый».