Анна Гурова - Полет сокола

– Погоди! – остановила его Ольга.

Она сорвала с рукава пару еще оставшихся монеток:

– Гляди! Это серебро! Продай мне свою лодку! Продашь?

– Вот другой разговор! – повеселел парнишка. – Только ты отойди подальше, – велел он Радиму.

Несколько гребков – и нос лодки заскреб по песку.

Белобрысый ловко поймал монетки.

– Сеть я заберу! – крикнул он. – О сети мы не договаривались!

Паренек со всех ног припустил вдоль берега, но шагах в тридцати вдруг остановился, обернулся и крикнул:

– У Лосиного мыса – осторожнее! Там мелей много! И коряг!

Радим помог Ольге забраться в лодку, запрыгнул сам, толкнулся веслом, устроился на гребной скамье.

– Как там? – спросил он. – Не передрались еще?

– Нет. Орут только. А ты здорово гребешь!

Под днищем лодки зашелестела вода.

– Умею немного. Эх! Кабы не ты, я б через пару дней уже на руме [15] Рум – гребная скамья скандинавского корабля. сидел! Харальд сказал, что я – годный. И он сделает из меня воина. Викинга!

Ольга, до того глядевшая в сторону берега, повернулась к нему:

– Воина? – воскликнула она. – Это же твоя мечта!

– Ну да, – согласился Радим.

– И ты ради меня от нее отказался?

– Ну не то чтобы совсем отказался… Может, еще и выйдет когда-нибудь. Ну не мог же я тебя бросить, правда? – Радим смущенно улыбнулся.

– Когда мы вернемся домой, я попрошу отца взять тебя в дружину! Клянусь! – горячо воскликнула Ольга.

Радим улыбнулся еще шире… И внезапно помрачнел:

– Если вернемся… – пробормотал он и приналег на весла, далеко откидываясь назад.

– Ты чего?

– Оглянись! – посоветовал Радим.

Ольга обернулась и увидела, что спорщики больше не спорят, а со всех ног бегут к кораблям. Каждый к своему. И не трудно догадаться, зачем.

Радим тоже оглянулся: до мыса еще так далеко…

Ольга на миг пала духом, но вдруг услышала резкий соколиный крик.

Ее небесный охотник здесь!

– Подвинься, Радим! – потребовала она решительно. – Я тоже буду грести!

– Уверена?

– Я сильная! – сердито крикнула Ольга. – И я – княжна! Грести умею получше, чем прясть!

– Как скажешь, – Радим подвинулся, уступая девочке левое весло.

Лодка пошла быстрее. Пожалуй, они могут успеть добраться до мыса и обогнуть его, а там – камыши. В тростниковых зарослях на больших кораблях не очень-то походишь.

Первым от берега отошла лодья Нагибы. Парус на ней поднимать не стали, пошли на веслах. Весел четыре пары, а не одна, зато само судно потяжелее, так что когда они разогнались, все равно шли немногим быстрее, чем лодка Радима и Ольги.

А на кнорре почему-то замешкались.

Радим видел, что на причале не только нурманы, но и староста Кучня со своими теснятся возле столба, на котором закреплен причальный канат кнорра. Спорят о чем-то. Нет, больше не спорят. Харальд оттолкнул Кучню, перемахнул через борт, кто-то из нурманов рубанул по канату, и кнорр споро отошел от причала, когда нурманы на корме дружно взялись за якорный канат. Раз, два, три – и якорь уже на палубе. Разворот – и кнорр устремился за судном Нагибы.

И оказался куда проворнее кривичевского корабля.

Радим оглянулся еще раз: до мыса не так уж далеко, можно, можно успеть!

Р-раз! Р-раз!

Ольга гребла славно. Лодка неслась по озеру почти так же быстро, как восьмивесельное судно Нагибы. Кнорр, конечно, быстрей, но он здорово отстал. Можно, можно успеть, можно!

Радиму казалось, что они успеют обогнуть мыс… И они бы успели, но Ольга начала сдавать. Она действительно была сильной, но всё же – девочкой. И руки у нее – нежные.

– Ты молодец! – похвалил Радим. – А теперь давай я сам, а ты вперед смотри.

Ольга не стала спорить. Рукоять ее весла была липкой: ладони до крови стерла.

Радим тоже устал. Он старался, выкладывался, но лодка все равно шла медленнее, чем раньше. И кнорр уже почти догнал торговую лодью…

Не успеть.

И тут Радим вспомнил, что кричал паренек, у которого Ольга выкупила лодку: «У Лосиного мыса много мелей и коряг…»

– Ты сбился, плывешь прямо на берег! – крикнула Ольга.

– Ага! – крикнул Радим. – Туда и надо. Там – мели. Мы проскочим, а эти сядут. У них осадка куда как больше. Иди на нос, смотри, что впереди!

Ольга перебралась через гребную скамью, сообщила с сомнением:

– Не видно ничего, вода мутная.

– Скажешь, когда до берега саженей двадцать будет, тогда развернемся и вдоль пойдем.

Кнорр тем временем настиг торговую лодью.