Владимир Плугин - Разведка была всегда...

Получив во владение Туров (или Пинск), Святополк, повторяю, развернул там, по-видимому, кипучую, хотя и скрытую от посторонних глаз и ушей деятельность. Его ближайшим соседом на западе был Болеслав Храбрый, правитель Польши. К нему-то, надо думать, и помчались прежде всего секретные послы Святополка. Чего мог желать в это время Ярополчич? На что рассчитывал? Думаю, что если он и заносился мыслями высоко, то ближайшую цель ставил скромную, но весьма реальную. Уже давно историками было высказано мнение, что Святополк стремился вывести своё княжество из состава восточнославянской федерации и сделать его самостоятельным. Ну, хотя бы полусамостоятельным, под временным протекторатом той же Польши. Святополк понимал, конечно, что союзнику придётся заплатить. Болеслав со своей стороны, как показывает дальнейшее развитие событий, ничего не имел против сближения с Туровом и возможности политического проникновения на Русь. Это сулило Польше, уже завязавшей — может быть, с помощью епископа Бруно — Бонифация — какие-то отношения с печенегами, завидные перспективы на Востоке. Поэтому дипломатический зондаж Святополка должен был встретить у Болеслава самый благосклонный отклик. Однако у польского князя и без русских дел хлопот было невпроворот. Война с германским королём обходилась Польше во всех смыслах недёшево. И Святополк в какой-то момент, вероятно, понял, что на Болеслава ему пока рассчитывать нельзя. По крайней мере, на его военную помощь. Неизвестно, пробовал ли он завязать дружбу ещё с кем-либо, — например, с чехами или Полоцком. Но если такое и было, то результатов, судя по всему, не принесло.

И тогда (а может быть, гораздо раньше) взгляд Туровского князя обратился на юго-восток, к кочевьям печенегов. Можно не сомневаться, что прошлые связи с ними его отца также не остались для него тайной. Святополк ведь, как и Владимир, действовал не в одиночку. Как и всем княжичам, ему «по штату» положен был дядька-пестун из числа старых опытных воевод. Такой дядька становился при подраставшем Рюриковиче мажордомом с почти неограниченной властью. Он был и нянькой, и ближайшим советником, и наперсником, и главным администратором, и начальником тайной службы, и военным руководителем. Кто именно пестовал Святополка, точно неизвестно. Но в первом сражении Святополка с Ярославом его войском командовал Волчий Хвост. Это был старый Владимиров воевода, отец которого, Волк, служил ещё Святославу Игоревичу. Можно предположить, что он-то и был наставником этого трудного дитяти. Наверное, князь предполагал, что Волчий Хвост будет не столько дядькой, сколько осведомителем при Святополке. Возможно, что сначала так оно и было и воевода оправдывал его надежды. Но по мере того как Владимир старел, Волчий Хвост (если это был он) не мог не задумываться над будущим. И эти раздумья, вероятно, подсказали ему однажды, что пора делать ставку на Святополка. Знал воевода немало и сведениями располагал такими, которые стоили очень дорого. Не последнее место среди них занимали, конечно, и воспоминания о том, как печенежский хан Илдея со своим родом переселился при Ярополке на Русь и как Варяжко водил степняков на отечественные грады и веси, мстя Владимиру за гибель своего господина — Ярополка. Узнав об этом, Святополк, естественно, должен был загореться желанием возобновить утраченные связи. Только вот как добраться до далёких кибиток? Одиночных рядовых агентов под видом хотя бы калик перехожих заслать не так уж трудно (может быть, их и засылали), но и толку от них не много. А нескольким «нарочитым мужам», с которыми печенеги согласились бы вести переговоры, пробраться через столько застав незамеченными или хотя бы неузнанными почти невозможно. Сразу всё провалишь и сам окажешься в погребе у «любимого батюшки». Положение казалось безвыходным, как вдруг порог Туровского дворца переступил посланец Владимира...

Вот как, в моём представлении, всё это произошло. Хотя, конечно, ни на реальности картин, ни на безошибочности умозаключений я не настаиваю. Но я убеждён в одном: Святополк стремился установить связь с печенегами, и он этого добился. А Владимир и его мудрецы из дружинного совета, вызвав Святополка в Киев и отправив его к печенегам, совершили большую ошибку. (Наверное, это были не лучшие времена для Владимировых спецслужб. Малуша, мать Владимира и (по сагам) прорицательница, умерла. Добрыня тоже сошёл со сцены. А Илья Моровлин-Муромец, может быть, сидел в погребе или пребывал в дальней ссылке. Впрочем, мы помним, что фольклор освободил его от подобных дел). Глядя вслед отъезжавшему пасынку и его нарядной свите и напутственно махая рукой, Владимир не подозревал, что даёт благословение зарождению великой крамолы, которая посеет смуту в его державе и едва не уничтожит династию. Первый раунд противоборства двух секретных служб остался, скорее всего, за Святополком.