Владимир Плугин - Разведка была всегда...

Предположив, что всё это правда и что Блуд, как и положено тайному агенту, имел несколько прозвищ, откликаясь поэтому и на имя Буды, посмотрим, как же он воспользовался возможностью вплести новые лавры в свой пышный венок. Создаётся впечатление, что, обеспечив, так сказать, свою старость, Блуд об этом мало заботился (то есть он был не столько честолюбец, сколько стяжатель). А может быть, не представлялось случая?.. Когда же вострубили трубы и Блуд на боевом коне вновь въехал в историю, то насмешил целое царство.

Это произошло, как уже говорилось, в 1018 году. Узурпатор киевского стола Святополк Окаянный, разбитый Ярославом на Днепре, привёл на помощь поляков, и войска сошлись у реки Буг на Волыни. Неизвестно, какая муха укусила Блуда, только он вдруг начал задирать князя Болеслава Храброго, комплекция которого едва позволяла тому держаться на коне. Дескать, вот сейчас «ти прободем трескою (видимо, копьём. — Авт.) черево твоё толстое» [5] В одном западнорусском хронографе XVI века, где Блуд представлен для понятности как «Ярославов секретар», его речь выглядит так: «Позбудешь того брюха тлустого». . Иначе говоря, выступил совершенно в том же духе, как лет через полтысячи, а может, и больше Демид Попович (см. «Тараса Бульбу»), который, как известно, «крепок был на едкое слово». Успех равно сопутствовал обоим ораторам. Болеслав взбеленился, как и тот хорунжий, из-за которого невозможно было достать кого-либо пикой. Но если готовые к бою запорожцы нарочно провоцировали врага, то Ярослав не успел «исполниться» (значит, Блуд не исполнил своей наипервейшей обязанности как воевода) и был разбит. Вот такой конфуз получился. К нашей теме он, на первый взгляд, не имеет отношения. Однако автору казалось невозможным утаить от читателей даже малейшие подробности биографии, а отчасти и внешности, столь колоритного лица — из его речи к Болеславу можно понять, что сам воевода и в старости был подтянут и строен. Главное же, биография Блуда на этом и завершилась. «И ту убиша Блуда, воеводу его (Ярослава)», — читаем в Никоновской летописи. Таков был конец «запазушной змеи».

Поучительная судьба, не правда ли? «Чем? — слышу недоумённый вопрос. — Вот если бы Владимир казнил Блуда через три дня после убийства Ярополка, тогда мораль напрашивалась бы сама собой. А если человек здравствовал после этого сорок лет и погиб из-за собственного легкомыслия, то что же тут поучительного? Что предательство далеко не всегда наказывается при жизни?» Да, именно так. Только это не всё. Важно понять, что возмездие неизбежно. Не на суде человеческом, так на суде истории. В конечном счёте на Высшем суде.

Владимиру везло на хороших агентов. А может быть, это было не везение, а следствие прекрасной работы возглавляемой Добрыней тайной службы. Так или иначе, разведка вскоре снова отличилась, преподнеся князю в подарок ещё один город, на этот раз иноземный.

В конце 980-х годов русские войска осадили черноморский византийский город Корсунь (Херсонес). По мнению большинства учёных, причиной похода киевских дружин к тёплому морю могло послужить нежелание греков рассчитаться за военную помощь, оказанную им Владимиром при подавлении мятежа военачальника Варды Фоки. На основании свидетельств византийских и арабских источников полагают, что главным обязательством императоров-соправителей Василия и Константина было выдать замуж за славянского князя их сестру Анну. Хотя русский летописец утверждал, будто Владимир выдвинул требование относительно Анны уже после захвата Корсуня.

Летописец явно видел цель похода русского войска непосредственно в захвате Корсуня, а может быть, и его владений, а также иных крымских территорий. В одном из списков Ипатьевской летописи рассказ о том, как Владимир «поиде на Греческую землю и пришед ко Корсуню», завершается словами: «Приём же Володимер град греческий Корсунь (ныне же тамо Крым) и весь тот остров, глаголемый Таврику». Насчёт захвата всего «острова» сказано, конечно, слишком сильно. Но один из иностранных учёных отметил, что после похода киевского князя «за невестой» исчезла из списка византийских владений в Крыму фема Боспора Киммерийского (то есть Корчева, или Керчи), возникшая после войны императора Иоанна Цимисхия со Святославом и восстановленная лишь столетие спустя. И военная экспансия Владимира не вызовет удивления, если вспомнить, что в договорах с греками Игоря и Святослава оговаривалось обязательство русских не нападать на «страну» или «власть (область, — Авт.) Корсуньскую и елико есть городов их». Обязательство, с которым киевские князья, очевидно, не особенно считались.