Владимир Плугин - Разведка была всегда...

«Но ведая брата Ярополка храбра и сильна, умыслил любимца Ярополкова и воеводу главнаго, Блюд имянуемаго, послал ко оному тайно склонить великими обесчаниями, чтоб Владимиру помочь брата Ярополка победить. Блюд же обнадёжил в том Владимира». Здесь мысль завербовать Блуда приходит к Владимиру и Добрыне как бы в начале марша на Киев. Причём подчёркивается исключительное положение Блуда при дворе киевского князя. По-видимому, он был чем-то вроде визави Добрыни при дворе Владимира. Два начальника тайной службы наверняка знали друг друга ещё по давним, Святославовым, временам, может быть, дружили домами и коротали вечера за медвяными чарами. Немудрено, что они быстро нашли общий язык и один разведчик начал работать на другого. Уговорить его, может быть, было и не так уж сложно. Блуд ведь выдвинулся на первые роли при Ярополке совсем недавно.

Читатели помнят, что ещё в 977 году молодого киевского князя опекал Свенельд. После битвы у Овруча он навсегда исчез с летописных страниц. Либо впечатлительный Ярополк не простил ему гибели брата («О люте ми, яко осквернился убийством брата моего, — восклицает Ярополк над телом Олега у Татищева, — лучше бы мне умереть, нежели тебя, брате, тако видети, еже злый клеветник учинил!» И к Свенельду: «Виждь, ты сего хотел, что тебе воздам за сию пагубу?»), либо он уже слишком одряхлел (служил ведь ещё Игорю), либо умер. Так что Блуд занимал сей высокий пост всего без году неделю. По летописи, Владимир осадил Киев в 980 году, а по «Памяти и похвале» Владимиру монаха Иакова — двумя годами раньше. Наверное, Блуд ещё не успел извлечь всех выгод из своего положения. А может быть, самое имя или прозвище нового баловня судьбы (от глагола «блудити» — блуждать, скитаться, плутать, заблуждаться, ошибаться, развратничать) [3] Татищев, правда, считал, что его настоящее имя должно было происходить от глагола «блюсти» и звучать «Блюд». А «Блуд» — уничижительная переделка или позднейшая ошибка. свидетельствовало об определённых наклонностях характера. И «приобрёл» Добрыня Блуда не потому, что тот был идейным борцом за языческие ценности (как иногда пишут), а, как недвусмысленно указал летописец, — за посул ещё более тёплого местечка при новом дворе. Вербовка Блуда примерно совпала с изгнанием из Новгорода посадников Ярополка. Добрыня и Владимир использовали их в качестве своего рода послов, передавших киевскому князю дерзкие речи недавнего беглеца. Но кто знает, не взяли ли они на себя труд и пошептаться ещё раз с Блудом насчёт измены? Надо ведь было как-то отрабатывать милость вернувшегося новгородского властителя: мог запросто и живота лишить...

«Но зачем же было снова соблазнять Блуда в Киеве, если всё было улажено заранее?» — спросят читатели. — Видимо, его покупали не оптом, а в розницу, поэтапно. Сначала, может быть, на Друче или загодя на Днепре, потом проверили готовность Блуда «приятельствовать» и уточнили условия. Ясно, во всяком случае, что отправка к вражескому военачальнику в осаждённый город «посла» с более чем откровенными предложениями без какого-либо предварительного зондажа выглядела бы слишком рискованной.

Но вернёмся к событиям в Киеве. Блуд, как уже говорилось, благосклонно выслушал «послов» новгородского князя и велел передать ему: «Аз буду тебе в сердце и в приязньство». После чего тут же «лукавством» принялся дезориентировать «смутившегося» Ярополка, который начал было готовить войско к походу: «Княже, для чего хочешь войско трудить, я бо совершенно ведаю, что Володимер во своих войсках любви не имеет и яко робичич укоряем. И когда тебя увидят войска его, все без боя предадутся тебе; для сего нет нужды тебе противо его выходить, но жди его в Киеве». Так передаёт «льстивую» речь Блуда Татищев, подтверждая, что «главный воевода и любимец» Ярополка руководил киевской разведкой. И в приведённых только что выражениях докладывал своему князю новейшие агентурные данные. По Никоновской летописи, Блуд выразился иначе и красочнее: «Не может противу тебе стати брат твой меньший Володимер, якоже синица на орла брань сотворити, не смущайся убо боятися его, и не утруждай воиньства своего собирая». А сам начал регулярно посылать в стан новгородцев разведчиков или лазутчиков [4] Лазутчик — по современной терминологии агент из числа гражданских лиц. . Естественно, не за свежими данными о противнике, а для обмена информацией и согласования с будущим «сыном» собственных действий. Прикрытие было безупречным. «Агент заработал».