Рафаэль Сабатини - История любви дурака

Тем временем Куони возвратился обратно по своим следам в спальню француза: обряжённый в одежду де Савиньона и в его же шляпе, надвинутой на брови так, чтобы скрыть лицо, он бросается в кресло, которое недавно было занято маркизом, – и ждёт.

Немного спустя гулкий колокол на звоннице Святого Освальда пробивает полночь; едва отголосок последнего удара замер в тихом ночном воздухе, как ухо Куони различает другой и более близкий звук.

Он подскакивает и, обернувшись, обнаруживает напротив себя троих мужчин в масках, стоящих со шпагами в руках возле открытого окна, через которое они проникли внутрь.

В тот же миг он выхватил из ножен рапиру де Савиньона.

– Что это значит, господа? – вскрикивает он, имитируя иностранный акцент француза. – Что вы ищете?

– Маркиза Анри де Савиньона, – говорит один, чей голос шут не узнаёт.

– Он перед вами, – отвечает шут надменно. – Что вам надобно? Вы, верно, грабители или убийцы, раз появляетесь в таком виде и врываетесь в такой час в мою спальню?

– Мы ставим вас в известность, – говорит тот же человек, произнося слова так, будто повторяет урок, выученный им наизусть, – мы ставим вас в известность, что ваша измена изобличена и что именем короля мы предлагаем вам приготовиться к смерти.

– Забавная шутка, господа! Ловко задумано! Вы, конечно, не простые разбойники, но, боюсь, здесь имеет место небольшая ошибка.

– Даю вам пять минут, чтобы за это время вы приготовили свою душу к переходу в мир иной.

– Как вы внимательны, господа, – парирует Куони, проявляя свою шутовскую склонность насмешничать, – но благотворительности не требуется, и после вашего ухода я надеюсь иметь в своём распоряжении ещё множество лет, чтобы осуществить ваше любезное предложение.

– Этот человек смеётся над нами! – восклицает один из прежде молчавших убийц. – Давайте закончим дело!

Его напарники пытаются сдержать его, но, наперекор им шагнув вперёд, он скрещивает шпаги с Куони.

Видя, что он вступил в бой, двое других тоже устремляются вперёд, и через несколько минут закипает неистовая схватка. Во всём Заксенберге нет, возможно, искуснее фехтовальщика, чем этот гибкий и подвижный шут, но неравенство сил таково, что ни один человек не мог бы надеяться выйти из поединка победителем. Однако пролетело немало минут, прежде чем шпага одного из убийц вонзилась шуту в грудь с правой стороны.

Он со стоном падает всем телом вперёд, и рапира, которую он только что держал в руках, с громким звоном подскакивает на паркете.

Торопливые шаги слышатся снаружи, а немного спустя раздаются и голоса, поскольку домочадцы, встревоженные бряцанием стали и шумом борьбы, спешат к покоям де Савиньона.

Один из убийц готов двинуться к упавшему, чтобы сделать своё дело наверняка, вонзив кинжал в сердце поверженного человека, но, обеспокоившись приближающимися звуками и помня о предписании ни в коем случае не дать себя схватить, остальные двое вытаскивают его через окно, прежде чем он успевает исполнить своё намерение.

– Пойдём, – говорит тот, кто нанёс роковой удар, – он умрёт через несколько минут. Никогда ещё после такого человек не оставался в живых.

Миг спустя дверь комнаты распахивается настежь, и как раз в то время, когда убийцы исчезают в ночи, возбуждённая кучка полуодетых мужчин и женщин с испуганными лицами застывает, трепеща, на пороге, уставясь на представшую перед ними сцену.

– Маркиза убили! – восклицает чей-то голос, за которым следует женский вопль, и, когда толпа расступается, в комнату входит старый, убелённый сединами граф Лихтенау, сопровождаемый дочерью в полуобморочном состоянии.

Они вместе останавливаются, впившись глазами в тело на полу и в тёмное кровавое пятно, которое медленно расплывается вокруг тела.

– Анри! – потом вдруг вскрикивает девушка и, бросаясь вперёд, падает на колени возле потерявшего сознание Куони.

Затем, когда её отец осторожно переворачивает тело, чтобы посмотреть рану, ещё один и совсем другой крик вырывается у неё. Но шут, придя в себя и открыв глаза при этом звуке, встречает её пристальный взгляд и шепчет еле слышно:

– Тише, моя госпожа! Не говорите, что я не маркиз. Если вы дорожите его жизнью, храните молчание, и пусть все поверят и разнесут весть, что маркиз умирает.

– Что это значит? Что это значит? – стонет она, ломая руки, однако обострённым чутьём понимая, что слова Куони продиктованы серьёзными причинами.

– Отошлите всех, вашего отца тоже, и я объясню, – выдыхает шут, и при каждом слове, которое он произносит, кровь толчками бьёт из его раны.