Франк Трентманн - Эволюция потребления [Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней]

Мы с вами, таким образом, оказываемся в самом начале эры гостиных гарнитуров, стиральных машин, радио и приобретения квартир. Массовое производство товаров превратило комфорт в стандарт жизни любого человека. Благодаря газу и электричеству в доме постепенно начала появляться различная бытовая техника. Радио и граммофон стали новыми развлечениями и наполнили дом звуками. Собственное жилище оказалось вдруг желанным приобретением.

В действительности нашествие вещей означало гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Дело было не только в том, что люди стали владеть бо́льшим числом предметов. Новые вещи изменили саму суть повседневной жизни, ее ритм и порядки. Но удалось ли бытовым устройствам освободить человека от тяжелой работы, подарить ему независимость и обогатить его личность, тем самым укрепив семью и общество? Или же они способствовали еще более сильной зависимости от комфорта и потребления, взращивая в людях эгоистический материализм и желание уйти от реальности в мир фантазий и иллюзий? До сих пор еще не было революции, исход и последствия которой можно было бы предугадать, и домашняя революция – не исключение. Экономисты, производители, политики, дизайнеры и писатели боролись за право контролировать процессы в частной сфере жизни человека – в его доме. В итоге домашнее пространство формировалось под влиянием как особенностей обитавших в нем людей, так и местных норм и правил.

То, что одни считали дурным вкусом, для других было большим бизнесом. В течение последних трех десятилетий XIX века в Европе и Соединенных Штатах наблюдался настоящий мебельный бум. Доходы граждан росли, и вместе с ними росли траты на обустройство дома. То были золотые десятилетия для декораторов и в Бостоне, и в Лондоне, и в Париже, и в Берлине, ибо амбициозные представители среднего класса стремились подчеркнуть свое социальное положение и принадлежность к сливкам общества через продуманный интерьер своих квартир и домов. Молодые пары, обустраивая свой дом, особое внимание уделяли гостиной, считая ее «важнейшим помощником в школе жизни» – цитата из популярного американского руководства «Красивый дом», впервые опубликованного в 1881 году [554] Clarence Cook, The House Beautiful (New York, 1881), 49. . Внутренняя отделка квартиры говорила о вкусе семьи и могла значительно повлиять на ее будущее. Возросшая популярность обоев хорошо демонстрирует установившийся культ товаров для дома. В 1874 году британские производители обоев выпускали 32 миллиона рулонов в год, что в шесть раз больше, чем двадцать лет назад [555] Deborah Cohen, Household Gods: The British and Their Possessions (New Haven, CT, 2006), 36. . В домах представителей среднего класса фарфоровые собачки и медные павлинчики соседствовали с японскими фартуками для обогревателей.

Более состоятельные работающие семьи тоже приобретали все больше товаров для дома, особенно в Соединенных Штатах, где реальные зарплаты были самыми высокими. Для наблюдателей того времени наличие ковров в доме являлось своеобразной лакмусовой бумажкой для определения уровня комфорта. Именно на этот показатель ориентировалось первое в своем роде исследование условий жизни рабочих, проведенное в Массачусетсе в 1874 году. Семья машиниста зарабатывала чуть больше тысячи долларов в год. Половина этого дохода шла на еду, при этом во всех шести комнатах их дома лежали ковры. У половины всех семей, принимавших участие в исследовании, имелся ковер хотя бы в гостиной [556] Edward Young, Labor in Europe and in America (Washington, DC, 1875), таблицы, 822—5. . Во многих семьях были швейная машинка, орган или пианино, рассматривавшиеся как признак истинной респектабельности.

Большинство заводских рабочих в Европе и Азии вели жизнь, крайне далекую от подобного уровня комфорта. В Санкт-Петербурге у некоторых семейных рабочих имелись подушки и одеяла, однако одинокие сезонные работники зачастую спали на голом деревянном полу в переполненных квартирах, и у них не было даже места для своих личных вещей [557] Sergej Prokopowitsch,»Haushaltungsbudgets Petersburger Arbeiter», из: Archiv für Sozialwissenschaft und Sozialpolitik 30, 1910, 66–99, так называемые летние съемщики ( Sommermieter ). . Тем не менее и здесь наблюдались определенные изменения. В Европе горняки покупали пианино в рассрочку. Гостиная становилась святыней, и ее заставляли всякими декоративными «излишествами», которые так ненавидели социальные реформаторы; рабочие покупали вещи, даже те, что не могли использовать, например, они обзаводились медной каминной решеткой, хотя пользоваться камином им было не по карману [558] Daunton, «Public Place and Private Space: The Victorian City and the WorkingClass Household», 227. . В скандинавских странах, развивавшихся более медленно, рабочие высокой квалификации тоже начали понемногу привыкать к жизни в комфорте. В Кристиании (ныне Осло) семья рабочего с текстильной фабрики по-прежнему делила кухню с соседями, но теперь она располагала своей собственной гостиной (12 на 15 футов) с «двумя окнами, с коротенькими занавесками по верху окон… с двумя кроватями, соединенными вместе, с деревянным диваном или козеткой, которые можно использовать в качестве спального места, со столом, шкафом, часами, рисунками, цветами» [559] Доклад по Стокгольму, автор: Mr Andrews, Достопочтенный министр иностранных дел США, 1873, из: Young, Labor in Europe and in America , 698. См. также: музей «Рабочий квартал Амури» в Тампере, Финляндия. .