Франк Трентманн - Эволюция потребления [Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней]

Разумеется, существует простое объяснение всего происходящего – уличные торговцы предлагали дешевые товары, и покупать у них было крайне удобно. В тот момент, когда приличный магазин закрывал свои ставни, на углу появлялся лоточник. Их было много, и они были повсюду. Покупка продуктов на крытом рынке зачастую включала в себя длительный путь пешком или дополнительные траты на трамвай. Централизация имела ощутимые недостатки, о которых часто забывают, описывая большой город того времени, с его бульварами и торговыми центрами. Тележки и уличные ларьки были обычным делом в нью-йоркском Нижнем Ист-Сайде, а также в других районах и городах с высокой долей мигрантов. Еженедельные рынки продолжали привлекать покупателей в Кельне, выжили они и в Кито, и в Сан-Паулу [516] Rosemary Bromley, «Marketplace Trading and the Transformation of Retail Space in the Expanding Latin American City», из: Urban Studies 35, no. 8, 1998: 1311—33; G. M. Zinkhan, S. M. Fontenelle & A. L. Balazs, «The Struc-ture of Sao Paolo Street Markets», из: Journal of Consumer Affairs 33, no. 1, 1999: 3—26. . Даже в Великобритании городским властям пришлось отменить некоторые из своих прежних постановлений, так как оказалось, что крытые рынки не в состоянии обслужить растущее население, готовое тратить и покупать больше. Так, накануне XX века, спустя два поколения запретов и штрафов, уличные торговцы и рынки под открытым небом вернули себе свое законное место [517] Schmiechen & Carls, The British Market Hall , 192. .

Впрочем, уличные торговцы умели постоять за себя. История провинциального мексиканского города Морелия прекрасно демонстрирует все непростые перипетии пространственной городской политики. В 1888 году здесь появилось электрическое освещение. Открылся универсальный магазин под названием «Ливерпульский порт». Коммерсанты и городские чиновники объединили усилия в стремлении очистить публичное пространство и создать привлекательную среду для шопинга. Магазины обзавелись стеклянными витринами. К сожалению, по сообщениям комиссии в 1913 году, эту прекрасную новую обстановку наигрубейшим образом нарушали уличные торговцы, которые просто-напросто отбирали клиентов у торгового центра и других достойных магазинов. Вместо того чтобы отправиться за покупками в порядочный магазин, покупатели разгуливали снаружи, среди уличных палаток, в которых можно было найти все, от ботинок до мороженого. Киоски тоже вырастали то тут, то там. Городские власти понимали: уличные торговцы должны уйти. Однако приказ очистить улицы имел неожиданные последствия. Вместо того чтобы собрать свои вещи и исчезнуть, уличные торговцы объединились и основали профсоюз. И в 1917 году, во время революции, они отвоевали право торговать на улицах [518] Christina M. Jiménez, «From the Lettered City to the Sellers» City: Vendor Politics and Public Space in Urban Mexico, 1880–1926», из: Gyan Prakash & Kevin M. Kruse, eds., The Spaces of the Modern City (Princeton, NJ, 2008), 214—46. .

Из всего вышесказанного ясно, что и старые, и новые формы торговли вносили свой вклад в потребление города. Все это в большей степени история усиления разнообразия, чем рассказ о приведении к единому знаменателю. Давайте теперь оставим пространство шопинга и обратимся к его ритмам. Многие писатели жаловались на то, что современный город регулирует, дисциплинирует и лишает индивидуальности движение жителей. Словно загипнотизированные, спешат они по бульварам, переходят от магазина к магазину, повинуясь невидимому дирижеру. Лефевр сравнил современную жизнь с «конной дрессурой», так как людей, словно лошадей, учат повторять по очереди одни и те же движения на автомате. Свобода – иллюзия, утверждал он. «Люди могут повернуть направо или налево, но их походка, ритм их ходьбы… не изменятся от этого» [519] Henri Lefebvre, Rhythmanalysis: Space, Time and Everyday Life (London, 2004/1992), 40—1. . Мы можем возразить, что рутина способна как подавлять, так и освобождать [520] Elizabeth Shove, Frank Trentmann & Richard Wilk, eds., Time, Consumption and Everyday Life (Oxford, 2009). См. также: 233—4. , однако прежде всего следует разобраться, действительно ли городская жизнь в тот период была таким бессердечным, монотонным циклом.

В действительности город поражал многих современников разнообразием своих ритмов. Журналист Джордж Симс смог почувствовать пульс британской столицы и отразил его в своем труде о жизни Лондона, увидевшем свет в 1904 году (Living London). Он заметил, что торговые районы отличались друг от друга «не только внешне, но и методами, манерами продавцов, языком, на котором общались покупатель и торговец между собой; создавалось впечатление, что эти торговые зоны относятся к разным городам». Улица Уэстборн Гров, на которой располагался универмаг «Уайтлис», а леди щебетали о «ценах, скидках, каталогах и прочих вещах», сильно отличалась от Ист-Энда, где предприимчивые торговцы продавали мебель и посуду прямо на улице, «посреди колонн из скрученных листов линолеума и ковров, словно первые проповедники в разрушенных античных храмах», а «покупатели останавливались, чтобы поторговаться с продавцами». Вечером в субботу на Уайтчапел-роуд магазины одежды и детских товаров были открыты, а тележки уличных торговцев стояли, «прижавшись друг к другу на тротуаре». «Продавец жареной картошки двигал туда-сюда свою тележку, а из большой черной трубы на нее падали искры. Все пабы были заполнены посетителями; по тротуарам шли мужчины, женщины, дети – хорошо и плохо одетые, уважаемые и неуважаемые, одни заходили в магазины, другие просто прогуливались». Когда публика из театров заполняла улицу после окончания спектаклей, картинка снова менялась, пульс города учащался [521] George R. Sims, ed., Living London: Its Work and Its Play, Its Humour and Its Pathos, Its Sights and Its Scenes , 3 vols. (London, 1904), Vol. II, 13, 380; Vol. III, 143. .