Сергей Моисеев - Переход через пропасть

У нас на тот момент были идейные расхождения.

Но Кушнарев в 2004 году, как говорят, прозрел. Он ясно осознал, что харьковчане не галичане и между нами лежит цивилизационная пропасть. Он ясно осознал, что культура стала инструментом политической борьбы. Осознал, что знамя унитарности в стране, собранной из разных этнорегионов, — это путь, который привел к оранжевой чуме, а от оранжевой чумы приведет и к коричневой. И федерализация Украины — это единственная возможность сохранить территориальную целостность. Федерализация — это разделение ради единства! Ведь всякое разделение снимается синтезом на более высоком уровне.

Был момент, когда между народом и Кушнаревым, как представителем власти, исчез барьер, который еще недавно казался непреодолимым. Губернатор Харьковской области, а потом и председатель Харьковского областного совета был тогда доступен и стал прислушиваться к людям.

В 2004-м Харьков поднялся против «оранжевой чумы»

Помню заседание оргкомитета партии «Новая демократия» в ДК Харьковского тракторного завода ХТЗ в декабре 2004 года, инициатором создания которой был Евгений Петрович. Я уже тогда понимал, что партийная демократия — это, по сути, атавизм ХХ века, самый дорогой театр, и на этой идейной платформе американского разлива мы далеко не уедем. Но также понимал, что сразу людям это не объяснить, нужна постоянная большая просветительская работа, и это дело будущего!

А тогда был битком набитый зал и при этом никакой партийной заорганизованности. Мне тогда впервые довелось выступить на столь значимом собрании, и помню, что речь свою я закончил моими любимыми словами святого Иоанна Кронштадтского: «Я предвижу восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях мучеников, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая — по старому образцу, крепкая своей верою во Христа Бога и Святую Троицу — и будет по завету князя Владимира, как единая Церковь. Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие престола Господня!»

Мог ли я подумать, что в Харькове будет собрана такая аудитория, которая морем аплодисментов воспримет эти слова? Не успел я сойти со сцены, как мне передали записку от Кушнарева, по сути которой я понял, что я уже партийный! На тот момент в партию актив набирался из пассионарных людей, которые зарекомендовали себя, в том числе в уличном противостоянии на площади.

Кушнарев, пожалуй, единственный из украинских политиков, который не опасался и не ревновал к чужой харизме. Остальные деятели, с которыми доводилось общаться, после нескольких подач обычно впадали в состояние глубокой каталепсии. Ведь у них обычно в голове крутилось одно действие, как у слепых кротов из «дюймовочки» — посчитаем. Дальше личной выгоды они не видели, а если ты не подводил товарища к тому, что он лично с этого будет иметь, к тебе и общественной организации интерес моментально терялся. Как говорят, жалует царь, да не жалует псарь. В окружении Кушнарева было много примазавшихся исполнительных конъюнктурщиков. Одна из них — это Виктория Лукашова, которая мерзнувших на антимайдане наших активистов называла не иначе как мокрыми курицами, а про меня на одном из совещаний на пожелания актива включить Моисеева в процессы партийного строительства ответила, что Моисеев — это «слишком прыткий молодой человек», и стала работать на отжим из процессов. Но, собственно, мы, молодые идеалисты, даже не задумывались над тем, что именно нам отломится с этой борьбы. Важно было выстоять и победить общего врага.

В декабре 2004-м я предлагал Евгению Петровичу сделать ХАРЬКОВ СТОЛИЦЕЙ РУССКО-УКРАИНСКОГО СОЮЗА, ведь это сразу кардинально могло изменить баланс сил. На повестке было вхождение в ЕЭП (Единое экономическое пространство). ВЕДЬ СДЕЛАЛИ ЕВРОАТЛАНТИСТЫ БРЮССЕЛЬ СТОЛИЦЕЙ НАТО!

Во время пресс-конференции Януковича я сел в зале рядом с Кушнаревым и передал ему письмо с предложением. Помню, как перед этим мы это же предложение выслали Жириновскому. Мне Евгений Петрович сказал, что был накануне в Москве и Жириновский искал встречи. Я отметил, что у Жириновского была веская причина, может он читал письмо от харьковских общественников, и вам было что с ним обсудить.

Тогда эту идею реализовать не удалось, не хватило времени, да и, думаю, сами политики в силу инертности мышления оказались к этому не готовы.