Анатолий Терещенко - Переписчики истории. Мифы о Катыни

23 марта 1939 года Литва согласилась отдать город и Гитлер в тот же день въехал в Мемель под ликование толпы…

Сегодня жители этого города и самой страны не называют этот шаг захватническим, оккупантами окрестили своих освободителей с Востока…

А 21 марта министр иностранных дел фашистской Германии фон Риббентроп пригласил к себе польского посла в Берлине Юзефа Липского и предложил ему провести срочные переговоры по широкому кругу важных вопросов урегулирования германо-польских интересов.

В то же время, не без особой настойчивости, он вернулся к различным требованиям, которые уже неоднократно предъявлялись. Прежде всего, он предложил вернуть вольный город Данциг и проложить экстерриториальную линию сообщения через польский коридор. Министр также пытался привлечь Польшу к активному участию в Антикоминтерновском пакте.

Вообще, линия Риббентропа при проведении всех этих переговоров была нацелена на укрепление взаимных связей с явно выраженной антисоветской тенденцией. Он, как главарь бандитов, довольно откровенно обещал своему меньшему подельнику солидную долю добычи и всяких вознаграждений за укрепление сотрудничества в случае овладения Украиной. Польское руководство такая подачка в недалекой перспективе вполне устраивала.

Данциг был немецким городом, его отделение от Германии явилось уступкой в Версале потребностям амбициозных поляков. Но Гитлеру, опять же, нужен был не столько город, сколько унижение польского государства и, в конце концов, ему потребовались повод к войне и сама Польша.

Недаром 3 апреля 1939 года фюрер спустил вермахту директиву, получившую кодовое название «План Вайс».

Таким образом, Польшей на ее же территории сеялись зубы дракона.

Следует заметить, что в вводной части этого документа говорилось, что согласно указаниям Гитлера подготовка операции должна вестись с таким расчетом, чтобы обеспечить ее проведение в любой момент, начиная с 26 августа. Секретность ее подготовки должна быть абсолютной. Однако началась операция только 1 сентября 1939 года.

Счетчик начала Второй мировой войны был подготовлен, оставалось его только включить. Тем более слова, сказанные Гитлером накануне вторжения: «…Гороскоп мой предвещает не мир, а войну» — тому подтверждение.

Поведение фюрера во время кризисов сопровождалось появлением необыкновенной дерзости, тягой к обострению ситуации, стремлением форсировать события. Эта война была детищем Гитлера, так как его жизненный путь полностью ориентировался на нее.

Недаром он считал, что война является «конечной целью политики», а ее начало — «днем великого решения». А еще он утверждал, что пацифизм портит людей. Эти идеи фюрер не раз высказывал во время частых выступлений в излюбленных местах — в мюнхенском пивном подвале «Левенбрау» и в берлинском «Спортпаласе».

Кто-то из великих утверждал, что война будет длиться до тех пор, пока люди будут иметь глупость удивляться и помогать тем, кто убивает их тысячами. Такая глупость проникла в головы зомбированных нацистской пропагандой немцев.

На одном из совещаний накануне войны Гитлер заметил, что «…с тех пор как Земля вращается вокруг солнца, пока существуют холод и жара, буря и солнечный свет, до тех пор будет существовать и борьба. В том числе среди людей и народов. Если бы люди остались жить в раю, они бы сгнили. Человечество стало тем, что оно есть, благодаря борьбе…».

Кроме того, он вывел некую «закономерность», что мир, продолжающийся дольше 25 лет, вреден для любой нации, тем боле для арийцев.

Нацистская Германия готовила захват Польши с 1936 года.

Еще тогда польский разведчик Юрек Сосновский добыл и передал польскому правительству планы германского генерального штаба по захвату Польши, в частности, план танковой войны, разработанный танковым стратегом Гудерианом.

В книге «Лабиринт» ее автор, шеф внешней разведки Вальтер Шелленберг упоминает встречу с доктором Мельхорном, состоявшуюся 26 августа 1939 года. Доктор поведал ему, что «…надвигается война и предотвратить ее уже нельзя. Гитлер давно принял решение, даже если западные державы или Польша попытаются в последнюю минуту пойти на перемирие, даже если в это дело вмешается Италия — основной план Гитлера это не изменит».