Анатолий Терещенко - Переписчики истории. Мифы о Катыни

В этих условиях Польша обратилась за поддержкой к Англии и Франции, но они проигнорировали ее просьбы, как это неоднократно делали в прошлом и сделают еще не раз в будущем.

Убедившись к готовности Англии и Франции к компромиссу на западе, Германия усилила пропаганду идеи ревизии восточных границ, а в июле 1925 года объявила бойкот польским товарам, что болезненно ударило по польской внешней торговле…

29 сентября 1925 года советская сторона предложила Польше сближение на антигерманской основе, но Варшава уклонилась от этого предложения. Даже наоборот, польское руководство решило пойти на компромисс с Германией и в Локарно было заключено арбитражное соглашение, под действие которого, тем не менее, не подпадали вопросы границ.

Польские претензии на постоянное членство в Совете Лиги Наций оказались неудовлетворенными, поскольку против польского каприза выступила Англия, которая тоже видела в польском своенравии завышенное самомнение, а потому не хотела видеть Польшу в этом важном международном органе.

Один из лордов Великобритании по этому поводу заявил, что, обладая чувством юмора, находишь удовольствие в капризах человеческой природы.

Германия, вышедшая из сурового испытания Первой мировой войной, представляла собой изуродованное общество. В стране еще более усугубились политические и экономические неурядицы середины и особенно конца 1920-х годов.

А вот появившаяся нацистская партия Гитлера процветала под броскими лозунгами борьбы с коммунистами, евреями и соперничающими политическими партиями. Будущий фюрер не хотел повторять отчаянные слова императора Августа, узнавшего об уничтожении (кстати, германцами) отборных римских легионов под предводительством полководца Вара: «Вар, Вар, верни мне мои легионы!».

Он замыслил после Версаля создать свои легионы — легионы Третьего рейха!

Гитлеровцы стремились, с одной стороны, использовать насилие и угрозу ко всяким красным революционным движениям, а с другой — деморализовать и даже парализовать работу правительства, которое, надо признаться, и само дышало на ладан — толкни и развалится.

Отметим, что к развалу его подтолкнул сам Гитлер, подобно ураганному вихрю создавший политический вакуум, который заполнить мог только он сам. После того, как президент Гинденбург привел Адольфа Гитлера к присяге в качестве канцлера, стареющий политик получил телеграмму от своего давнего товарища генерала Эриха Людендорфа. Вместо поздравления старый вояка выразил президенту глубокое разочарование и изумление этим поступком. В телеграмме говорилось:

«Назначив Гитлера канцлером рейха, Вы отдали нашу священную германскую отчизну одному из величайших демагогов всех времен. Я предсказываю Вам, что этот злой человек погрузит рейх в пучину и причинит горе нашему народу необъятное. Будущее поколение проклянет Вас в гробу».

Он знал, что говорил — замашки Гитлера показались ему болезненными еще в 1923 году, когда он участвовал в «пивном» путче нацистов и глубоко разобрался в личности будущего фюрера и его программных заявлениях.

На фоне этих мрачных событий в Германии польское руководство спокойно отнеслось к успехам национал-социалистической партии. Варшава посчитала, что внешнеполитическое острие Адольфа Гитлера будет скорее направлено против евреев-большевиков, окопавшихся в России, нежели для осуществления каких-то реваншистских планов, касающихся в том числе и Польши.

Польское руководство благодушно созерцало, как укреплялся и рос авторитет новоиспеченного фюрера новой Германии.

Однако уже в мае 1933 года поляки-руководители немного «протрезвели» и начали искать пути нормализации отношений с Германией. Но Варшава продолжала ошибочно считать, что Германия еще долго не сможет восстановить свой военный потенциал, поэтому спокойно восприняла германское заявление от 10–16 марта 1935 года об отказе выполнения военных ограничений Версальского договора.

Убаюкивал поляков и говорливый и энергичный толстяк Герман Геринг, находившийся в Польше с 27 по 31 января того же года. Он еще раз напомнил, что антисемитизм и антисоветизм, неприятие евреев и Советского Союза — это та парадигма, на которой могут развиваться германо-польские отношения в будущем.

Только такой вектор в политике он предлагал польским «панам», которые почему-то считали, что восточный Карфаген должен быть разрушен чуть ли не совместно с нацистами, которым они должны помочь — совместно участвовать в походе на Восток за землей и рабами.