Зергиус Ванкукер - Викинги. Полная история

Специалисты отмечают, что этот перевод страдает рядом недостатков. Например, переводчик иногда удаляется от простоты подлинника и употребляет выражения, в древнем произведении неуместные. У него, в частности, в первой главе конунг Беле говорит: «Эта болезнь сведет меня в гроб», тогда как викинги гробов не знали.

Здесь и далее перевод с исландского Я.К. Грота.

Штевни – это особо прочные части корпуса корабля в виде вертикальных или наклонных балок, являющихся продолжением киля. Они образуют носовую (форштевень) и кормовую (ахтерштевень) оконечности корабля.

Это были кожаные штаны, сшитые мехом наружу.

Плугленд – это базовая единица административного деления Денло, соответствовавшая территории, которую за год могли обработать восемь быков.

Мусульманские хронисты иногда называли викингов «аль-урдуманийн», что означает «северяне», но чаще использовалось слово «аль-маджус». Изначально оно в арабском языке обозначало персидских зороастрийцев, но приобрело неодобрительную окраску и употреблялось примерно так же, как у христианских авторов определение «поганые». Географ Мухаммад аз-Зухри, живший в XII веке, оставил нам такой портрет викингов: «Свирепые, отважные и сильные, отличные моряки. Когда они нападали, жители побережья бежали в страхе. Они приплывали раз в шесть или семь лет, флотом не меньше сорока кораблей, а в иные годы и до сотни. Они побеждали всех, кого встречали на море, грабили корабли, людей уводили в неволю».

Кордовский эмират был западным форпостом исламского мира. Мусульмане захватили Иберию в 711–712 гг., сделав ее частью Омейядского халифата, огромной арабской империи, протянувшейся от Атлантики до Индии.

Под таким названием известны скандинавские и англосаксонские наемники (варяги), служившие в византийском войске с X по XIV в. Варяги прибывали в Византию через Киевскую Русь.

Повесть излагает события русской истории до начала XII века, и ее первая редакция была составлена примерно в 1113 году монахом Киево-Печерского монастыря Нестором. В «Повести временных лет», в частности, повествуется о правлении скандинавских князей в Киеве, она была составлена на основании ряда фрагментов, взятых у греческих хронистов, а также текстов некоторых ранних летописцев и мирных договоров, заключенных между греками и скандинавами. Понятно, что это произведение Нестора нельзя считать абсолютно надежным источником. Никто же не поверит, что он был совершенно бесстрастен. Представление о летописце как о монахе, закрытом в Киевских пещерах, отрекшемся от мира и углубившемся в себя, годится только для романтиков и поэтов. Такой человек не мог знать того, что происходило на Русской земле. Откуда, например, он мог иметь такие документальные источники, как договоры с Константинополем? Эти документы хранились при княжеских дворах. Откуда он мог знать подробности битв, а также планы и побудительные мотивы того или иного князя? Ясно, что все это не могло быть писано без ведома и соизволения самих князей. Подобного рода литература вообще не оставляет самостоятельности и свободы для изложения. То есть любая летопись не могла быть исполнена простым смиренным монахом, каким принято изображать Нестора, без участия всевозможных представителей властей. А власти, как ни крути, использовали летописцев для своих и государственных потребностей. А посему летописи не были делом личным, а составлялись под наблюдением и в определенных интересах.

Нестор называет варягами четыре племени. Это варяги-свеи, варяги-готы, варяги-урмане и варяги-англяне. Первые – это шведы, вторые – это готландцы, третьи – это норвежцы. Последние – это англичане, и Нестор полагает землю Англиянскую границей варяжских народов.

Считается, что в 860 году поход на Константинополь совершила Русь, из чего делается вывод о военном потенциале варягов, однако неизвестно, появились ли тогда варяги на императорской службе. Во всяком случае, приписываемая императору Льву VI «Tactica Leontis» (военный трактат, составленный примерно в 905 году и посвященный стратегии и тактике византийской армии и флота) ничего о них не сообщает.

Византийские императоры не доверяли своему народу и не находили в нем воинского мужества, необходимого государству, которому часто угрожают опасные нападения.