Катя Федорова - О том, что есть в Греции

оливковое масло

перец, соль

• Замачиваем черствый хлеб в красном вине, отжимаем крошки. Замешиваем в миске фарш, добавляем все ингредиенты. Для того чтобы судзукакья получились пышные, очень важно вымешать фарш как можно лучше – не менее 10 минут. Затем накрываем его пленкой и ставим в холодильник на 30 минут. После лепим овальные котлетки вытянутой формы.

• Тем временем готовим соус.

• Очищаем помидоры от кожуры, перетираем их на терке или в блендере. В кастрюле на смеси оливкового и сливочного масла обжариваем мелко нарезанный чеснок и перетертый лук до золотистого цвета, гасим красным вином. Как только испарится алкоголь, закладываем томатную массу, добавляем горячую воду – примерно чайную чашку, томатную пасту и все специи. Варим соус на медленном огне.

• Судзукакья быстро обжариваем со всех сторон на оливковом масле и осторожно выкладываем их в горячий соус. Продолжаем варить до готовности – у меня уходит обычно минут 20–30. Лишней жидкости быть не должно – соус получается густой, пухлый.

• Гарнируем судзукакья рисом или пюре. Чаще всего это все-таки рис. Главная особенность этого блюда – тмин, от него вся прелесть и аромат.

Выйдя из дома, надо свернуть на улицу Панорамы. Начинается она с трех пушистых сосен, а конец ее упирается в небо и горы. Подойти к частной ветклинике. Сквозь ее стеклянные витрины видно рассевшегося на стопке журналов уличного кота с такими необъятными щеками, что кажется, будто он раздувает их нарочно. В указательном и большом пальцах рождается детское желание прыснуть ему по этим шарам, чтобы они с треском сдулись. Дальше маршрут идет мимо музыкальной школы «Архетип» и дома престарелых. На брандмауэре граффити, изображающее улыбающуюся дамочку неясных лет в хипстерских очочках, с зелеными волосами и слоганом понизу: «С нами душа не стареет».

Перед пешеходным мостом над железнодорожными путями, рядом с кафе «Поезд» стоит столб с наклейным на него объявлением о похоронах Амалии Гузуни, женщины-дерматолога. Перечислены провожающие в последний путь: дочери Даная, Ирини, Куруби, мать Элени. Вся жизнь поместилась на листок.

На рынке продавец мандаринов заклинает какую-то женщину:

– Ио! Ио, подойди сюда. Прошу, подойди.

Ио не реагирует.

– Ио, я настаиваю! Подойди и открой мандарин. Я угощаю! Возьми его в руки. Попробуй. И если он не окажется карамельным, сочным и без косточки, публично объяви меня лжецом!

Ио «открывает» мандарин. Цепкий оранжевый запах оседает на одежде и руках прохожих в радиусе двух метров.

– Ну? Кто я, по-твоему, лжец?! Отвечай, Ио.

– Ты не лжец, ты палач, Ставрос! Ты выкрутил мне руки! Я ведь не хотела мандарины! Взвешивай два килограмма!

О белокочанной капусте написано на ценниках – «нежная», а о помидорах – «последние». Эммануил, зеленщик, складывает помидоры в мешок акцентированными движениями фокусника, которые можно бы принять за грубость, если бы не было очевидно: Эммануил старается, ибо порядком пьян. На столике сияет початая бутылка виноградного самогона.

– Зимой, – объясняет он покупателям, – человеку трудно быть веселым. Детям помогают рождественские елки, а взрослому этого недостаточно. Взрослому необходимо ципуро.

Появился новичок: продавец грибов. На прилавке разложены белые, серые, желтые вешенки, упругие и блестящие, как макинтоши.

Возле прилавка толпятся дамы. Видно, что грибов им хочется, но страшновато брать их у незнакомого.

– Откуда грибы, из Марафона? – подозрительно интересуется одна.

– Нет, из Оропоса.

– А сам-то ты, мил-человек… часом не албанец будешь?

– Сам албанец. Но грибы греческие. Из Оропоса.

– Я не националистка, пойми правильно. Вернее, националистка, но тихая… Я только по еде. Положи мне кило шампиньонов, дитя мое!

– Встретил тут одну девушку, – сообщает один рыбник другому. – Исключительно образованная!

– Как ты это определил?

– Выпускница университета!

– Пф! Университет – это не образование. Диплом можно купить. Образование – это…

Рыбник не заканчивает фразу. Склоняется перед покупательницей. Наполняет бумажный кулек прозрачной, невесомой рыбой-соль. Прижимает к сердцу пятиевровую бумажку. Машет рукой: – Оревуар, мадам!

Поворачивается к коллеге, берет с блюдца тлеющий окурок:

– Так вот. Образование – это опытность и мастерство!