Константин Писаренко: Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

А по прошествии менее года, в мае 1897-го, он вдруг досрочно оставил должность председателя Ярмарочного комитета (период переизбрания раз в три года), чтобы целиком сосредоточиться на деятельности гласного Московской городской думы. Гласным Морозов пробыл совсем мало, два года, после чего, опять же по собственному желанию, покинул престижное место. В 1899-м. Именно в тот год надежда на возможность мирного сосуществования с Витте и его курсом у московской партии окончательно рухнула.

Напомню, ее члены, в том числе и богатейшие, опасались не сдюжить с напором западных конкурентов. Требовалось подбодрить коллег, вдохновить на смелые предпринимательские подвиги наглядным позитивным примером. Кто рискнул стать первым? Близкий друг Саввы Морозова и тезка, Савва Иванович Мамонтов, глава акционерного общества Московско-Ярославской железной дороги. Он, как и подобало истинному финансовому воротиле, еще в 1894 году взялся за создание мощного транспортно-промышленного концерна. Подрядился сразу, во-первых, проложить железнодорожную магистраль от Вологды до Архангельска, во-вторых, оздоровить принадлежавший обществу (с 1890 г.) Невский механический (паровозы, вагоны) и корабельный завод в Санкт-Петербурге вкупе с двумя сибирскими металлургическими заводами – Николаевским и Гурьевским, в-третьих, возвести в подмосковных Мытищах машиностроительный завод.

К сожалению, Мамонтов переоценил свой потенциал. Железную дорогу осилил. 17 ноября 1897-го она заработала в пробном режиме, с 22 октября 1898-го – в постоянном. А на все заводы денег не хватило. Только на Мытищинский. Капитулировать фабрикант не имел права. Потому и нарушил закон, перебросил железнодорожные фонды на переоборудование, главным образом Невского завода. Отдадим должное Витте. Понимая, насколько важен успех на новом поприще человека из Москвы, министр закрыл глаза на допущенные им прегрешения и постарался помочь. Государственными кредитами не побаловал. Однако передачи Мамонтову госзаказа на прокладку железной дороги Санкт-Петербург – Вологда – Вятка добился. 13 июня 1899 года Николай II подписал соответствующую бумагу. Спустя полтора месяца разразилась катастрофа.

30 июля формирование «Общества северных дорог» для сооружения вятской ветки приостановили. Правление Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги уволили в полном составе (С.И., Н.И., С.С. и В.С. Мамонтовы, К.Д. Арцыбашев, М.Ф. Кривошеин), избрав на другой день коллегию директоров из креатур Витте (П.С. Хитрово, Е.Г. Шайкевич, С.Б. Грачев). 11 августа на совещании министров Сергей Юльевич настоял на принудительном выкупе казной за бесценок (тридцать рублей за сторублевую акцию) Невского завода. 27 августа арестовали Кривошеина, 11 сентября 1899 года – Савву Мамонтова.

Вне всяких сомнений, то был акт мести. За что? Похоже, за унижение старика А.С. Суворина, главного редактора газеты «Новое время», рупора главы Минфина. 8 февраля 1899 года (в годовщину учреждения Петербургского университета) столичный градоначальник Н.В. Клейгельс оцеплениями на стрелке Васильевского острова попытался предотвратить хулиганство студентов наподобие того, что те учинили в цирке Чинизелли годом ранее. Излишнее рвение стражей порядка вылилось в избиение университетской молодежи возле Академии художеств конными жандармами. В отместку возмущенные студенты 10 числа объявили бессрочную забастовку. В считаные дни к ней присоединилось большинство высших школ Санкт-Петербурга, Москвы и Киева. Общественное мнение тоже осудило произвол полиции. Между тем в верхах наблюдалось размежевание. Часть министров во главе с Витте защищала студентов, другая в лице министра просвещения Н.П. Боголепова и шефа МВД И.Л. Горемыкина – жандармов. Николай II долго колебался, прежде чем 20 февраля поручил разобраться во всем комиссии генерала П.С. Ванновского.

Вот на это решение и отреагировал Суворин «Маленькими письмами» в двух номерах, от 21 и 23 февраля, неосторожно охарактеризовав волнения студенчества «вредными». Публика и пресса тут же заклеймили позором почтенного автора. Редакцию завалили телеграммами протеста. Алексей Сергеевич подвергся едва ли не всеобщему остракизму, газета «Новое время» – жесткому бойкоту. 11 марта Суворин встречался с Витте, а 17 марта Горемыкин издал циркуляр, запретивший в печати обсуждать как-либо студенческую забастовку. И сразу кто-то пустил слух, что циркуляр «выпросил» Суворин. Градус народного негодования мгновенно поднялся еще выше. Немедленно Комитет союза взаимопомощи писателей призвал предать публициста суду чести. А лучшее перо «Нового времени» А.В. Амфитеатров воспользовался скандалом, чтобы уйти в другую газету – «Россия», основанную «московскими купцами». Купцов тех звали… Савва Морозов и Савва Мамонтов. Дуэт явно хотел «сыграть на неудовольствии против» Суворина и стремился переключить внимание разочарованной петербургской аудитории на газету, учрежденную ими. Рупор московской промышленной группы возглавил Амфитеатров. От него же Суворин услышал о клеветническом слухе о себе и человеке, знавшем «верный источник», Владимире Ивановиче Ковалевском, товарище министра финансов, правой руке Витте…