Сергей Покровский - Охотники на мамонтов [сборник]

Влажный утренний воздух охватил её. Мокрая трава омывала её босые ноги.

Медленно приблизилась она к реке. Ряды челноков мирно дремали на жёлтом речном песке.

Вернулся ли тот, на котором уехал вчера Уоми?

Она хорошо его знала. Это была новая лодка Карася.

Нет, её нигде не было видно.

Кунья прошла мимо шалашей, в которых спали люди Свайного посёлка. Никто ещё не вставал.

Вот это шалаш младших Сойонов. Если они вернулись, значит…

Медленно подошла она к шалашу и осторожно заглянула внутрь. На разостланной шкуре спал слепой Ходжа. Но ведь он не ездил с ними.

Больше никого не было.

Там, с краю, остался ещё один шалаш. Но туда она ни за что не пойдёт. Она только посмотрит издали.

Кунья стояла и смотрела, как во сне. Впрочем, ей только казалось, что она стоит, потому что её ноги сами собой двигались. Она никак не могла понять, как это произошло, что она очутилась у самого шалаша. Она чуть не вскрикнула, когда заметила, что стоит перед самым входом. Хотела убежать, но ноги её не слушались.

Нагнувшись, она заглянула в ничем не загороженный вход.

В шалаше было пусто. На полу валялось оружие. Стояли прислонённые к стене копья. На медвежьей шкуре лежал огромный дубовый лук и связанный ремешком пучок длинных стрел.

Это был лук Уоми.

Пошатываясь, отошла Кунья прочь. В душе её было так же пусто, как и в шалаше.

Теперь Кунья не знала, куда идти, но она всё-таки шла. Она шла в каком-то забытьи, не сознавая того, что делает.

Не сознавая, что делает, вернулась она опять к реке и пошла по тропинке, которая вела её против течения, вдоль заросшего осокой берега.

Голова у неё кружилась от солнечной ряби, сверкавшей миллионами огней. Сколько времени шла, она не знала и остановилась только тогда, когда тропинка кончилась. Дальше начинались кусты и густая опушка леса. Тропинка сворачивала прямо вниз и обрывалась у песчаной отмели. На песке были видны свежие следы человеческих ног.

Кунья внимательно в них вгляделась. Следы шли к воде, а на той стороне неширокой речки виднелся тоже песок, и на нём продолжение тех же следов.

Значит, тут брод. Тут переходят речку.

Кунья постояла ещё немного, потом скинула свою белую горностаевую безрукавку. Это была единственная одежда на ней.

Быстро скатав её валиком, она положила её себе на голову и вошла в воду.

В середине реки было довольно глубоко. Вода доходила почти до плеч, но Кунья всё-таки шла. Скоро сделалось мельче, и, перейдя мелководье, она выбралась на песок.

Здесь она оделась и робко огляделась кругом.

Куда она зашла? Что будет она тут делать? Куда пойдёт?

Кругом тесно надвигалась на отмель густая чаща ивняка. Выше громоздился ольшаник. Ещё выше — берёзы. За ними ничего не было видно. Только узенькая тропа пролегла в одном месте между кустами, и на влажной почве виднелись отпечатки ног.

Кунье стало страшно.

Нет, она вернётся. Она пойдёт к Гунде и будет ждать, пока не приедут. Может быть, всё кончится хорошо.

Она только согреется немного и пойдёт. Солнце уже стало заметно пригревать. Усевшись на травяную кочку, она подперла подбородок рукой и задумалась.

Вдруг что-то зашуршало в кустах. Кунья вскочила и с испугом побежала к реке. Но было поздно: двое мужчин с копьями в руках бежали ей наперерез.

Она кинулась назад к тропинке, но и оттуда глядело на неё толстое человеческое лицо. Лицо это смеялось.

Девушка опрометью бросилась в третью сторону, прямо через кусты, но чьи-то сильные руки обхватили её и подняли на воздух…

Мужчина перекинул её через плечо, как мешок, и с громким хохотом зашагал к реке. Кунья с ужасом разглядела вокруг себя четырёх мужчин. Все они были коренастые, желтолицые, узкоглазые. Трое были в широких меховых одеждах, сшитых в виде мешков с дырой для головы. У двух в руках были копья, третий держал весло.

Откуда они взялись?

Все четверо говорили громко и непонятно. Говорили быстро, тараторили и так же торопливо смеялись коротким, жёстким смешком.

Один из мужчин вложил в рот два пальца и пронзительно свистнул.

Недалеко послышался ответный свист, и через минуту два узких, длинных челнока вынырнули из-за поворота реки.

Желтолицый, державший до сих пор Кунью, спустил её на землю.

— Хороша девушка! — сказал он вдруг знакомыми словами, с каким-то чудным произношением. — Девушка, будешь меня любить?

Вдруг самый толстый из мужчин, с двумя белыми лебяжьими перьями, воткнутыми в волосы, громко, сердито закричал, затопал ногами, и все остальные сразу притихли. Кунья поняла, что это старший.