Софья Радзиевская - Рам и Гау [Повесть об обезьянолюдях]

Из мужчин в пещере остались Гау, Мук и Рам.

Огонь уже ослабевал.

— Есть, — озабоченно проговорил Гау.

Но Рам уже выскочил из пещеры и теперь возвращался, таща охапку хвороста, принесённого рекой на берег.

У входа начали показываться тёмные физиономии самых храбрых людей орды. Страшно тараща глаза и гримасничая, они наблюдали, как умело и спокойно Гау и старый Мук кормят этого опасного зверя — огонь. Вспоминая прошлые неудачи, они кормили его осторожно, небольшими веточками, и он грыз их с весёлым хрустом.

Из женщин одна Маа не выбежала вон, она сидела позади Гау, прижимая к себе спящего ребёнка. Видя это, и остальные люди орды начали пробираться обратно в пещеру. Усаживались сначала подальше от огня, не осмеливаясь даже громко кричать. Воспоминание о первой пещере, о костре, распространявшем такое же приятное тепло, возникнув, сразу вытеснило из памяти ужасы огненной реки. Мохнатые руки всё смелее стали протягиваться к огню, люди пересаживались, теснились, поворачивались к теплу боками и мохнатыми спинами, стараясь получше согреться.

В пещеру уже натащили вороха сухого валежника, но Гау сердитым окриком остановил Рама, который собрался сунуть в костёр целую коряжину. Люди с восхищением смотрели, как старый Мук подносил к костру то одну ветку, то другую и как огонь грыз их, точно рёбрышки молодого оленя.

Мук был хозяином огня. Теперь уже ни один задира-юнец не посмеет подразнить его, толкнуть или выхватить из рук вкусный кусочек…

Вскоре, однако, костёр перестал быть новостью. Люди присмотрелись к нему, привыкли и, разморённые теплом, заснули, сидя кружком вокруг огня и положив головы на согнутые колени. Заснул и старый Мук, но и во сне держал в руке ветку, которую собирался бросить в огонь.

Не спал один Гау: он сидел в общем кругу, тоже обняв руками колени, но не опускал на них головы. Он смотрел на пламя костра, осторожно подкидывал в него ветки. Глубокие морщины собирались на его низком лбу. Гау смотрел и думал до тех пор, пока глаза не заломило от света, а голову — от непривычных мыслей. Как удивился бы он, если бы мог знать, какое великое открытие совершили они сегодня, когда, первые из всех людей, сумели сами развести в пещере огонь.

Огню суждено было гореть в этой пещере, не угасая, тысячи лет. А через сотни тысяч лет сюда придут учёные. По остаткам костей, угольков и каменных орудий они разгадают историю жизни первых людей на Земле.

Но Гау знал только то, что он мог знать. Он заботился о том, чтобы сегодня не погас в их жилище огонь, и радовался, что пещера надёжно охраняет орду от холода и врагов.

Рам, побеждённый волнением и усталостью, спал. Но сон его был не крепок. Часто вздрагивая, он просыпался, пристально смотрел на огонь и сквозь дымку полусна видел другую пещеру, огонь и тёплый мохнатый бок приёмной матери-собаки. Вздыхая, он вспоминал её последний предсмертный визг и свои горькие слёзы…

Конечно, Рам не мог знать, что через много-много лет другие собаки сделаются лучшими друзьями и помощниками человека.

Сейчас людям орды было светло и тепло. В их опасной жизни это был редкий отдых, и они радовались ему, не зная будущего и не думая о нём.