Эмилио Сальгари - Последние флибустьеры

— Мы сопровождали ее сюда.

— Сеньорита здесь!.. Какая неосторожность! Если маркиз де Монтелимар обнаружит ее, он больше не оставит девушку в покое.

— О! Мы приняли меры предосторожности, дружище, и спрятали ее на посаде , [21] Посада ( исп. ) — постоялый двор, деревенская гостиница. которую содержит один из друзей сеньора Буттафуоко, тоже старый буканьер. Ему теперь больше нравится содержать постоялый двор, чем убивать диких быков на Кубе или Сан-Доминго.

— А зачем она приехала сюда, когда должна была находиться рядом с графом ди Вентимилья, своим братом, и маркизой де Монтелимар, своей невесткой?

— Значит, в Панаме ничего не знают о смерти старого касика? Он умер четыре или пять месяцев назад и оставил свои сказочные богатства дочери Красного корсара.

— Великий касик умер!.. — удивился дон Баррехо и с силой стукнул кулаком по столу. — Тогда маркиз де Монтелимар, всегда стремившийся завладеть этими богатствами, должно быть, уже отправился в поход.

— Похоже, что нет, — ответил Мендоса. — Три дня назад он был еще здесь.

— Да, ведь Пфеффер об этом говорил. Но как же о смерти касика узнал граф ди Вентимилья? Он ведь, кажется, постоянно живет в Италии.

— От одного старого буканьера, нашедшего приют у великого касика. Он специально приехал в графский замок, чтобы объявить сеньорите о том, что племя ждет ее приезда. Индейцы собираются провозгласить ее своей королевой, поскольку других наследников у касика нет.

— И этот буканьер сопровождал сюда сеньориту?

— Да, — ответил Мендоса.

— И где же этот человек?

— Он присматривает за сеньоритой на постоялом дворе у друга сеньора Буттафуоко.

— Ну а от меня что вы хотите? — спросил дон Баррехо.

— Ты все еще связан с тихоокеанскими флибустьерами?

— Да, они частенько ко мне заходят.

— Их база по-прежнему находится на острове Тарога?

— Да, хотя испанцы много раз пытались их оттуда выбить.

— Кто командует флибустьерами?

— По-прежнему Равено де Люсан.

— А Дэвид?

— Он отправился к мысу Горн, и с тех пор о нем ничего не слышно.

— А много флибустьеров на Тароге?

— Да сотни три, говорят.

— Тогда, сеньор Буттафуоко, нам необходимо повидаться с Равено де Люсаном. Без поддержки его людей невозможно справиться с таким серьезным предприятием. Если не сегодня завтра испанцы узнают, что великий касик умер, они поспешат захватить земли этого богатейшего человека.

— В этом можно быть уверенным, — согласился Буттафуоко. — Маркиз де Монтелимар много лет ждал этого момента, когда он сможет протянуть руки к сокровищам касика, тем более что испанский король уже согласился на завоевание этих земель.

И как раз в этот момент, перекрывая шум дождя и удары грома, послышались сильные удары в дверь.

Дон Баррехо, некоторое время назад присевший, быстро вскочил на ноги и сказал Панчите, которая что-то вязала за огромной стойкой:

— Прикрути-ка фитиль, подружка.

— Кто бы это мог быть? — спросил Буттафуоко. — Уже скоро десять часов, а погода жуткая.

— Может быть, это ночной дозор? — предположил гасконец.

— А что, дозорные к вам заходят?

— Да, сеньор Буттафуоко.

— Дело осложняется.

— Вовсе нет, — возразил Мендоса, который как настоящий баск всегда мог найти выход из любого положения. — Давайте возьмем нашего приятеля Пфеффера за руки, за ноги и отнесем его в погреб.

— А в случае опасности утопим его в бочке хереса, — добавил жестокосердый гасконец.

Второй удар, еще сильнее первого, чуть не разнес вдребезги дверное стекло.

— Быстрей, уходите и погасите свет в погребе, — сказал дон Баррехо, а потом, обернувшись к жене, добавил: — Скорее поставь корзинку с самыми старыми бутылками, какие у нас только есть.

Мендоса и Буттафуоко подняли фламандца, закутали его во все еще мокрый плащ и торопливо спустились в погреб вслед за прекрасной кастильянкой, тогда как дон Баррехо приблизился к двери и спросил злющим голосом:

— Кто там еще? Уже поздно, черт вас дери, а таверна «Эль Моро» не ночной притон.

— Дозор, — ответил повелительный голос.

— Что вам здесь надо в этот час? Я ведь закрыл вовремя.

— Откройте.

— Подождите, дайте мне хоть штаны надеть, а жене — юбку. Черт бы вас побрал! Уже в Панаме и поспать нельзя.

Панчита вернулась, неся другую корзину, полную бутылок, покрытых благородной паутиной, и поставила ее на стойку.

Гасконец подождал еще немного, доставляя себе удовольствие при мысли о том, как сейчас достается мокнущим дозорным; потом, наконец, он решился открыть дверь, спрятав предварительно свою огромную драгинассу. Едва дверь отворилась, показались трое мужчин. Это были полицейский офицер и двое алебардщиков из ночной стражи.