Эмилио Сальгари - Последние флибустьеры

Главарем этой крупной экспедиции был англичанин по имени Дэвид. Флотилия беспечно шла на север, и первой ее жертвой стал испанский парусник, захваченный почти без сопротивления. Флибустьеры узнали от пленников, что все торговые суда получили приказ вице-короля Перу не покидать порты до тех пор, пока сильная эскадра не очистит тихоокеанские воды от морских грабителей. Дэвид со своими людьми пошел дальше, намереваясь устроить охоту за знаменитыми галеонами, которые исчезнувшая империя инков посылала в Панаму, и во все большем количестве.

Неожиданное появление флибустьеров у берегов Тихоокеанской королевы очень встревожило испанцев, хорошо помнивших о страданиях, которые им принесло это жестокое бандитское племя.

Если бы Дэвид осмелился, Панама во второй раз подверглась бы опустошительному грабежу, но решительности ему не хватило, и он, покрейсировав с месяц в виду города, увел свой флот к почти пустынному в те времена острову Тарога. Но тут внезапно появились семь военных кораблей, два из которых были вооружены по крайней мере семьюдесятью пушками каждый. Океан штормил, а силы флибустьеров были несравнимы с испанскими. К тому же пираты не имели представления о мелях, окружавших остров, и у них не было достаточно пушек для защиты от неприятеля.

Но, как обычно, флибустьеры не пали духом и с отчаянием обреченных ввязались в схватку, почти уверенные в печальном конце; они избавились от двух своих фрегатов, чтобы те не стали добычей врага, и через пару часов одержали неожиданную победу. К несчастью, тут сыграл свою роль океан, раскидавший победоносные суденышки; многие из них оказались у незнакомых берегов и потерпели крушения.

Так исчезла флотилия, которая могла бы постоянно наводить страх на Панаму. Французы под предводительством некоего Гронье обосновались на островке Сан-Хуан-де-Пуэбло, тогда как Дэвид продолжал заниматься морским разбоем, и ему все чаще везло.

Деяния этих двух флибустьерских шаек просто невероятны.

Они взяли приступом Леон и Эспарсо, сожгли Ралехо, предварительно разграбив его, овладели городом Пуэбло-Вьехо, крупным и богатым городом Гранадой и отстоявшим в тридцати лигах [66] Лига — старинная испанская мера длины; сухопутная лига эквивалентна 5572 м; кроме того, существовала почтовая лига, равная 4 км. от Панамы городом Вильиа, а потом и Гуаякилем, богатейшим городом в Никарагуа.

Несмотря на такие значительные успехи, многие жаждали вернуться в Мексиканский залив, в колыбель флибустьерства. Дэвид, в распоряжении которого всегда находился собственный фрегат, был первым, кто решился на возвращение, чем значительно ослабил всех, кто еще оставался в тихоокеанских водах. По пути он ограбил несколько испанских судов и организовал вооруженные вылазки в Писко, Арике, Сагре и в других портах, собрав таким образом достаточно богатства, чтобы оставить свое опасное ремесло, после чего решительно взял курс на юг, к Магелланову проливу.

Он уже подходил к проливу, когда его люди вынудили главаря вернуться. Во время длительного плавания на борту процветали азартные игры, хотя такое было строго запрещено законами Берегового братства; проигравшие не хотели возвращаться на родину нищими. Но на обратном пути им попался парусник, которым командовал некий Уилнет, и все, кто хотел наживы, перебрались к нему на борт. У Дэвида осталось всего семьдесят англичан и человек двадцать французов. Тем не менее Дэвид вернулся в панамские воды, и его с радостью встретили остававшиеся на Тихоокеанском побережье береговые братья.

Тем временем другая группа флибустьеров, в составе пятидесяти пяти человек, тоже попыталась вернуться в Мексиканский залив. Их невероятные приключения стали постоянной темой матросских рассказов. Их маленькое суденышко, к тому же довольно потрепанное, направилось к берегам Калифорнии, откуда пираты намеревались пройти по землям Мексиканской империи. Ураганный ветер выбросил их судно на скалы в группе необитаемых островков Тре-Марие, вблизи от побережья Калифорнии. У этих несчастных ничего не осталось, а голые скалы не могли их прокормить, и тем не менее они продержались четыре года, познав немыслимые лишения.

Наконец, отчаяние вынудило их покинуть то жалкое прибежище, где единственной их пищей были скудные коренья и моллюски. Несчастные кое-как починили свое суденышко, но из пищи у них оставался только своеобразный заменитель хлеба, где остатки муки приходилось смешивать с толчеными раковинами!