Чуфо Йоренс - Я подарю тебе землю

Эудальд и Марти озабоченно переглянулись, что не укрылось от внимания менялы.

— Что ещё случилось? — обеспокоенно спросил он. — Что вы от меня скрываете?

Голос Марти прозвучал печально и безнадёжно.

— Вы просите меня о невозможном.

— Почему?

— Я как раз собирался вам об этом сказать. Дело в том, что ни ваш сват, ни муж Эстер не желают видеть Руфь в Бесалу. Они считают, что это было бы крайне нежелательно для всех, в том числе и для вашей супруги.

Барух Бенвенист вытер вспотевшую лысину подолом измятой рубахи и надолго погрузился в молчание.

— Не отчаивайтесь, — попытался утешить его Марти. — Я не оставлю вас в последний час наедине с таким горем.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил каноник, пока меняла вновь вытирал платком вспотевшую лысину.

— Под моей опекой Руфь будет даже в большей безопасности, чем в вашем доме в самые счастливые времена, — заверил Марти.

— Но я не могу пойти на такой риск.

— Я весьма сожалею, мой добрый друг, но не в вашей власти повлиять на мое решение.

— Вы подвергаете себя большой опасности, Марти, — поддержал друга Льобет.

— Я не раз подвергал себя гораздо большей опасности ради людей, которых едва знал, — напомнил Марти.

При этих словах ему невольно вспомнился Хасан аль-Малик, барахтающийся в воде возле порта Фамагуста.

Но каноник не сдавался.

— Имейте в виду, что тем самым вы нарушите не какой-то там еврейский обычай, а подписанный графом приказ, и станете государственным преступником. Кто угодно может увидеть ее в вашем доме и донести, и тогда вас уже ничто не спасет.

— В моем доме ей ничего не грозит. Я отведу весь верхний этаж для нее одной. Кроме того, на площадке башни есть небольшой садик, где она сможет гулять. Там же, в саду, мы оборудуем для нее маленькую баню. Омар, настоящий знаток в деле водоснабжения, проведет туда воду, и она ни в чем не будет нуждаться. Таким образом, ей не будет необходимости выходить на улицу, и никто чужой не посмеет вторгнуться в ее обитель, а там, глядишь, все переменится. Разве не вы мне говорили, что Провидение, а вовсе не люди, правит миром? Думаю, ваш Яхве или наш Иисус позаботятся об этом.

— Больше ничего не остается, — ответил Барух. — Я покидаю этот мир, Марти, и покидаю его со спокойной душой. Да поможет вам ваш Бог!

— У вас ещё есть время, — напомнил Эудальд. — Скажите, с кем из ваших близких вы хотели бы увидеться; мы могли бы попытаться провести сюда этого человека.

— Моя супруга, Эудальд, умрет от горя, увидев меня здесь. Обе старшие дочери замужем. Прошу, если сможете, приведите ко мне Руфь.

— Не беспокойтесь: если это в моих силах, я это сделаю, — пообещал Эудальд.

Расстроенный и удручённый Марти произнёс полным нежности голосом:

— Барух, вы доверили мне самое драгоценное сокровище. Я не обману вашего доверия, это было бы просто бесчестно с моей стороны.

Покидая это зловещее место, Марти в который раз ощутил запах опасности, как будто среди окружающих скрывался злодей. Его ненависть к Монкузи взывала о справедливости; он ещё не знал, как ему это удастся, но был уверен, что рано или поздно сможет утолить свою жажду мести.

Зловещего вида тип дожидался своей очереди в приёмной Берната Монкузи. Конрад Бруфау недоверчиво косился в его сторону; его явно смущало присутствие этого человека, хоть советник и предупредил секретаря о его приходе. Не так часто ему приходилось видеть подобных личностей в приёмной казначея, где частыми гостями бывали городские старейшины, а в последнее время — и более высокопоставленные особы.

Он был одет во все черное — черная рубаха, чулки и сапоги. Лет около сорока, но из-за ранней лысины он казался старше; он был довольно высок ростом, очень худ и имел длинные костлявые руки; но прежде всего бросались в глаза очень светлые, почти белые волосы и бледно-голубые глаза, обрамленные бесцветными бровями и ресницами, которые совсем терялись на изъеденном оспой лице.

Незнакомец держался спокойно, не обращая внимания на окружающих. Он был вполне в себе уверен, как человек, знающий цену себе и своим услугам. Он знал по опыту, что, если кто-то обращался к нему — значит, другого способа решить проблему просто нет.

Из кабинета послышался требовательный звон колокольчика, и секретарь поспешно скрылся за его дверями, а через минуту вернулся и объявил странному посетителю, что этот звонок имеет к нему самое прямое отношение.