Далия Трускиновская: Запах янтаря

– Глупый! Зачем ты подстриг усы? Они теперь колются!

– Так и знал, что ты это скажешь! Ну так вот, я вздохнул с облегчением. Так бы я умиротворенно вздохнул, когда б мы встретились после какой-то огромной разлуки. И наваждение прошло. Это, наверное, жара… Я такой в Риге не припомню. Не воздух, а какой-то дурман. И еще твои духи в придачу! Странный запах… Французские? Слушай, мне от жары уже мерещится, или это так пахнет твое ожерелье?

– Ожерелье. Ты что, не знал, что янтарь долго сохраняет запах? Я это, кажется, всю жизнь знала. Раньше его аптекари специально выдерживали в чанах с разными настоями, давно, века два назад… Вот, правда, не знаю, какой ему тогда придавали запах. Не сладкий же! Вообще, если у тех аптекарей был хороший вкус, они делали аромат таким прохладительным, горьковатым, чтобы в нем были море, вечер… лимонная корочка… Понимаешь? Чтобы им вдруг потянуло пронзительно… ну, как внезапное воспоминание…

– В тебя переселилась душа средневекового аптекаря?

– А ты не смейся, Андри…

– Как? Как ты сказала? Что за ерунда, этого не может быть! Я вспомнил, что уже когда-то ты звала меня так – Андри! – я даже узнал интонацию… Погоди, погоди, дай вспомнить! И сама вспоминай. Твои парчовые башмачки. Крутые ступеньки винтовой лестницы. Какие-то цветы масляными красками на темных деревянных панелях. За лестницей направо тяжелая дверь, кованые узоры возле петель. Истертый каменный порог. Узенький дворик…

– Верно! Мои парчовые башмачки. Крутые ступеньки лестницы и расписные панели, под которыми я играла. Дверь – я знаю, я знаю, что за ней! И порог узнала. И дворик тоже. Погоди! Мы с тобой играем в какую-то странную игру, и Бог весть, куда она нас заведет.

– Думаешь, ее надо прервать, пока не поздно? Приказать себе – забудь! – и действительно забыть?

– А если она преподнесет сюрпризы? ведь переиграть сначала мы уже не сможем.

– Ты ставишь такое условие игры? Ну ладно. А и незачем! Давай решимся хоть на это. Ты же первая начала! Ну? Решено, жребий брошен, и, что бы ни случилось, я продолжаю. Это было летом. Летом? Или нет, скорее осенью. Начало сентября – это уже осень? А может, конец августа? Во всяком случае, уже было полно яблок, и я угощал лошадей свежей морковкой.

– Да, верно, лошади… Как раз в тот день утром ты привел во двор вороную кобылу лейтенанта Ангстрема. Ну, помнишь? Помнишь – может, даже не совсем утро, а ближе к полудню? Небо синее, солнце жаркое, и ты проводишь кобылу по нашему крошечному дворику, а она балуется и хватает тебя мягкими губами за полу потрепанного кафтана – ты что, в карманах морковку носил?

– Ну, морковку… И что же тут смешного?

– Я вспомнила, как месяц назад впервые увидела тебя из окна и спросила отца – это и есть наш новый конюх? Он ответил – да, и, кажется, толковый. По крайней мере за лошадьми господ лейтенантов присмотрит как надобно. Седлая нетерпеливую кобылу, ты так и нырял – то под шеей, то под животом, расправляя подпруги. Чувствовалось, какую радость доставляет тебе возня с лошадьми. Ты и по крупу ее похлопывал, и гриву ей ерошил да приглаживал, и даже, схватив обеими руками за кольца уздечки, поцеловал прямо в нос. Посмотри, говорил отец, куда нашим увальням до этого парня! Я согласилась. Одной рукой ты держал плетеный повод, другой откидывал волосы с лица и глядел ввысь, в небо, словно дыша его далекой прохладой. Я о чем-то громко заговорила с отцом, но ты даже не взглянул на мое окно. Вот это уже были чудеса – слышать женский голос и даже не посмотреть, кому он принадлежит!

– Я посмотрел, только осторожно. Мне совсем не хотелось, чтобы ты видела меня таким. Я ведь знал, что вернусь сюда в драгунском мундире, синем с красным, при шпаге, как подобает офицеру. А во время путешествия я оброс на изумление густой бородой, усов же не подстригал целую вечность. Притом был на мне серый латаный кафтанишко, как у обозного мужика, домотканая рубаха, на ногах – постолы. Уж потом разжился старыми сапогами…

– Но я тебе понравилась? Понравилась?

– Да. Очень. Только я удивился сперва – все бюргерские дочки беленькие, одна ты – с отливом в вороново крыло. Как в сказке – белолица да черноброва. Но твои волосы я бы в длинную косу заплел и спрятал, чтобы никто на них зря не глазел. А ты выпустила кудри на лоб до самых бровей!

– Глупый, это прическа такая – «фонтанж» называется. Однажды на охоте у французского короля графиня де Фонтанж растрепала волосы, все булавки разлетелись. Она не растерялась, сняла подвязку, схватила ею волосы, локоны и легли на лоб. Королю Людовику так понравилась эта прическа, что все дамы стали ее носить… Ну, у меня, конечно, не настоящий «фонтанж», там еще знаешь какую крепостную башню из волос, лент и кружев мастерить надо? На нее ни один чепчик не натянешь. Да и времени по утрам не хватит. А носить ее три дня, не расчесывая, я не могу, я так не приучена! Даже вспомнить смешно – как мы все ждали новостей из Парижа. Оттуда с великим опозданием приходили моды, залетали какие-то неясные отголоски роскошных балов, блистательных прогулок, королевских охот. Это был недосягаемый рай.