Мишель Зевако: Любовь шевалье

Изумленная Екатерина покосилась на астролога.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотала она, опускаясь в кресло.

Руджьери вскинул голову. Бог наделил его своеобразной красотой, изысканной и даже величавой. Астролог отнюдь не был обманщиком и шарлатаном. В характере этого человека удивительным образом совмещались самые разные качества. Достаточно безвольный, Руджьери не раздумывая мог совершить самое чудовищное злодеяние, с легкостью воплощая в жизнь чужие кошмарные планы, которые никогда не зародились бы в его собственном мозгу. Сам по себе астролог вовсе не был гнусным негодяем, но Екатерина превратила его в жуткое орудие, с помощью которого добивалась своих страшных целей. Если бы судьба не столкнула Руджьери с королевой, он всю жизнь мирно занимался бы наукой и пользовался бы всеобщим уважением как большой ученый.

Родись они в эпоху античности. Екатерина, возможно, обрела бы славу Локусты [2]или Фрины [3], а Руджьери стяжал бы лавры Эмпедокла [4].

Разум астролога часто витал в мире волшебных грез. Он обращался к звездам в поисках Высшего Знания и к тому же Высшему Знанию мечтал приобщиться, изучая химию и исследуя яды.

Составление гороскопов никогда не было для Руджьери главным; он стремился к большему. Предвидеть будущее — значит повелевать миром, считал астролог. Человек, которому уже сегодня известно то, что случится завтра, всесилен! Но его власть станет поистине безграничной, если он сумеет к тому же превращать по своему желанию разные металлы в чистое золото! Такой человек будет равен самому Творцу. Ведь Всевышний — этот тот, кто может приподнять завесу времени и кому ведомы все тайны мироздания.

Руджьери не сомневался, что его ждет успех. Он сутками сидел, погрузившись в вычисления, хотя порой в отчаянии и швырял бумаги на пол. Но затем астролог с новыми силами набрасывался на работу, с бешеным упорством стараясь постичь непостижимое. Не приходится удивляться, что его усталый мозг нередко изнуряли галлюцинации…

— Ваше Величество, — промолвил он, — вам интересно знать, почему мой сын погибнет и почему надежд на спасение нет? Я объясню вам. Увидев Деодата на постоялом дворе, куда я ходил по вашему приказанию, я сразу встревожился за вас. Кем был для меня этот юноша? Совершенно чужим человеком. Вы же… вы — моя госпожа, моя богиня… Однако позже в душе моей зародилось сострадание, а вместе с ним — и трепетная нежность, причинившая мне столько боли. Но я так и не осмелился подойти к вам и заявить: «Вы не сделаете ему ничего плохого!» Осознав, что вы вынесли нашему сыну смертный приговор, я лишь скорбно оплакал его. Вы имеете надо мной какую-то удивительную власть, Екатерина! Я долго пытался вырвать любовь к вам из своего сердца. За последний месяц я не раз обращался к звездам, но на мои вопросы небеса давали слишком туманные ответы. Все еще надеясь на лучшее, я решил защитить от вас нашего сына и предотвратить убийство. Признаюсь вам, мадам: если бы вы сейчас вытащили кинжал, я бы не позволил вам пустить его в ход. Я страстно мечтаю о том, чтобы мой сын остался в живых… Но мне известно: ему суждено умереть.

Екатерина насмешливо улыбнулась.

— Ерунда! Пустые бредни! — проговорила она.

— Не бредни, а предзнаменование, Ваше Величество! Вашему взору открывается одно, моему — другое. Вы считаете знамения ерундой, я же — ниспосланными свыше откровениями.

— Ну хорошо, Рене! Хорошо, — хрипло произнесла королева.

Эта волевая женщина обычно легко подчиняла себе астролога, но сразу преисполнялась почтения, когда тот начинал рассуждать о магии и потусторонних силах.

Лицо Руджьери изменилось: взгляд астролога будто обратился внутрь; глаза Рене были устремлены теперь в глубины его собственной души.

— Да! — торжественно промолвил он. — Порой звезды не желают говорить со мной. Я вопрошаю небо, но ответы его загадочны. И все-таки высшие силы позволяют мне прикоснуться к тайнам будущего. Озарения… Одно из них случилось только что, И сейчас я поведаю вам, что мне открылось, Екатерина! Несколько минут назад вы стояли возле окна, а я — рядом с вами. Перстень на вашем пальце сиял в полумраке, и я не отрывал взгляда от сверкающего камня. Если бы вы решили выхватить кинжал, я бы сразу заметил движение вашей руки и помешал бы вам. Однако внезапно все поплыло у меня перед глазами. Что-то словно ударило меня, и я невольно посмотрел в окно. Могущественные силы просветлили мой взор, и я увидел своего сына, хотя, вы же знаете, Екатерина, оттуда, где я был, я никак не мог разглядеть Деодата. Но я увидел его шагах в двадцати от окна; он словно бы парил в воздухе, оторвавшись на семь-восемь локтей от земли. Вокруг него сиял ореол, и тело его точно светилось. Деодат прижимал руку к груди, справа… Затем рука его мягко упала, и я узрел страшную рану, из которой текла кровь, прозрачная, будто жидкое стекло, и совсем непохожая на алую человеческую кровь. Деодат медленно проплыл передо мной… Потом контуры его фигуры размылись, и она утратила реальные очертания, превратившись в легкое облачко… Сияние погасло. И видение исчезло…