Уильям Гаррисон Эйнсворт - Заговор королевы

– Кричтон! – вскричала она с глубоким вздохом. – Кричтон! Кричтон!

Шотландец протянул ей руку, но, хотя ее глаза были устремлены на него, было очевидно, что она его не узнавала.

– Джиневра, – сказал нежным голосом Кричтон. – Я около вас, не бойтесь ничего.

Несчастная девушка выдернула руку, взятую было Кричтоном, и быстро поднесла ее ко лбу.

– Вы в безопасности, дитя мое, – сказал астролог, нежно прижимая ее к груди. – С вами не может случиться ничего дурного.

Но Джиневра с пронзительным криком вырвалась из объятий отца.

– Боже! Сжалься над ней! Она потеряла рассудок! – вскричал астролог.

– Нет! Нет! Я не безумна! Я слишком несчастна, чтобы сойти с ума. Горе, подобное моему, не находит убежища в безумии… Я знаю тебя слишком хорошо!.. Ты сообщник этого низкого принца!.. О!..

И ее голос был заглушен рыданиями.

– Я твой отец, Джиневра, – сказал астролог.

– Отец? – повторила с горечью Джиневра. – А! Так значит отец продал меня, выдал меня на поругание.

– Я хотел защитить тебя ценой моей жизни, я хотел убить твоего оскорбителя, я лучше отдал бы последнюю каплю моей крови, чем позволил бы одному волосу упасть с головы твоей!

– Где амулет, который я носила на шее? – спросила Джиневра.

– Увы! – отвечал астролог. – В одну роковую минуту я взял его.

– Ты? – вскричала Джиневра. – Тогда, значит, ты выдал меня на позор. Ты не отец мне! Оставь меня!

– Я не знал силы этого талисмана, – отвечал Руджиери, – я не знал, кем был он тебе дан.

– Его дала мне моя умирающая мать, – сказала Джиневра. – Пусть ее проклятие упадет на твою голову.

– Я его чувствую, – сказал Руджиери со взглядом, полным муки, – но произнесенное тобой, оно для меня вдвойне ужасно.

– Я довольна этим, – сказала с силой Джиневра, – отпусти меня, чудовище!

– Дитя мое! Дитя мое! – молил в отчаянии астролог.

– Если ты мне отец, то дай мне свободу или убей меня! – вскричала Джиневра. – Это рука отца, – спросила она твердым голосом, – взяла у меня мой кинжал во время сна?

– Нет! Клянусь памятью твоей оскорбленной матери, – отвечал Руджиери, – я не знаю ничего, что с тобой было с того времени, как ты оставила мое покровительство.

– Твое покровительство? – повторила Джиневра. – Не думай обмануть меня. Мать говорила мне, что мой отец был существом, покинутым Богом и людьми. Что он продал свою душу демону, что он поклонялся ложным богам, что он занимался волшебством и приготовлял яды. Так ты этот человек?

– Да, – отвечал глухим голосом Руджиери.

– Так будь проклят! Оставь меня.

– Куда ты пойдешь, дитя мое? У тебя нет ни одного друга на земле, кроме твоего презренного отца.

– Это ложь! У меня есть один друг, который меня никогда не покинет.

– Вы правы, – сказал шотландец. – Во мне вы найдете брата.

– Кричтон! – вскричала Джиневра. И голова ее бессильно упала на грудь.

– Она умерла! – вскричал в испуге шотландец. – Удар был слишком силен. Это я убил ее.

– Нет, монсеньор, – печально ответил Руджиери, – ее мучения еще не кончились. Позволите вы мне, пока она без чувств, перенести ее в монастырь Святого Элуа?

– Я в затруднении, я не знаю, как мне лучше поступить, – отвечал шотландец, широко шагая взад и вперед по комнате. – Козьма Руджиери, – продолжал он, вдруг остановившись перед астрологом. – Как отца я тебя жалею. Но твоя жизнь, по твоему собственному признанию, была бесконечной цепью измен. Ни с Богом, ни с людьми, ни с врагами, ни с друзьями ты не был прям и честен. Я не могу доверять тебе.

– Монсеньор, – отвечал Руджиери, – я не заслуживаю ваших упреков. Клянусь моей душой, не заслуживаю! Исполните мою просьбу – и вы найдете меня послушным и готовым во всем служить вам, откажете мне – и пытка не вырвет у меня ни одного слова.

Кричтон пристально взглянул на астролога.

– Хорошо, – сказал он, – ты пойдешь, но не один. Тебя будет сопровождать человек, на верность которого я могу положиться.

– Как вам будет угодно, монсеньор, – отвечал Руджиери. – Я и не помышляю о бегстве.

– Не выходи отсюда, пока я не возвращусь, – продолжал шотландец, – если ты дорожишь своей жизнью и безопасностью своей дочери.

Астролог отвечал утвердительно, и Кричтон готов был выйти, когда был остановлен криком Джиневры.

– Не покидайте меня! О! Не покидайте меня! – вскричала в отчаянии молодая девушка. – Вы обещали не оставлять меня.

– И я сдержу слово, – отвечал шотландец, возвращаясь. – Я ухожу только на минуту и оставляю вас человеку, который будет вам надежной защитой, – вашему отцу.