Фрэнк Йерби - Сарацинский клинок

Донати подошел к дверям и очень осторожно постучал. Мария решила, что даже она произвела бы больше шума

Джулиано, управляющий имением барона, вышел к ним. Он прикрыл зевок тыльной стороной руки, потом глянул на Донати и принялся хохотать.

– Ну, Донати! – смеялся он. – Святой Боже, ты замечательно выглядишь! Эта завитая борода с ленточками! В чем дело? Господин барон ожидает тебя? Наверняка и Его Святейшество Папа. Убирайся, дурачок, пока я не нашел для тебя палку.

Но Донати стоял на своем.

– Нет, добрый провост, – произнес он своим мягким басом, – я говорю правду. Пойди и спроси его. Он скажет тебе, что сам приказал мне прийти…

Джулиано перестал смеяться и уставился на Донати.

– Почему? – резко спросил он. – Барон Рудольф не посылает за кем-то без серьезной причины. Прежде чем я рискну беспокоить его во время завтрака, я должен знать, в чем дело.

Донати взял Марию за руку и вывел вперед.

– Вот почему, – сказал он. – Я собираюсь жениться. Бога ради, Джулиано, пойди и спроси – никакой беды нет в том, чтобы спросить…

– Может быть большая беда, если я спрошу барона о чем-то, когда он не расположен, чтобы его спрашивали, – сухо заметил Джулиано. – В том числе пара сломанных ребер. Ты сам это знаешь, Донати, Ладно, ладно, я рискну. Меня тошнит от глупого выражения твоего дурацкого лица. Кроме того, он сегодня утром в хорошем настроении. Жди здесь.

Вскоре он вернулся и велел войти. Но там им пришлось еще ждать. До них доносился голос барона из столовой. Он походил на рев быка. Барон разговаривал с баронессой по-немецки. Донати был рад этому. После нескольких лет зуботычин я ударов за то, что он не понимал этого языка, значение многих слов наконец запечатлелось в его простоватом мозгу. Теперь Донати кое-что понимал, хотя не мог произнести более шести слов, не вызвав у тевтонских рыцарей взрывов хохота.

Донати посмотрел на Марию. Нет, совершенно ясно, она не понимает ни одного слова из этого грубого языка. И это очень хороша Ибо барон рассказывал своей супруге столь грубые истории, что от них зарделись бы уши любого конюха Однако баронесса смеялась с явным удовольствием, а потом ответила ему шуткой, еще худшей, чем та, которую рассказывал ей супруг.

Донати стоял весь красный от гнева.

Джулиано заглянул в дверь и, увидев, что благородная чета перешла к сладкому, подошел на цыпочках и зашептал на ухо барону.

– Давай их сюда! – загремел Рудольф. – Я хочу посмотреть на эту девку!

Донати вошел, ведя Марию за один палец – рыцарская манера, которую он перенял у благородных господ и дам. Огромный пес, натасканный на травлю кабанов, вылез из-под стола, где он и другие собаки глодали кости, которые им бросал барон. Донати заметил, что в зале воняет. Камыш и солома, устилавшие каменный пол, не менялись целый год, и животные щедро усеяли их блохами и другими паразитами. На насесте около двери кричал кречет барона, а ястреб баронессы и ее попугай, привезенный ей сарацинским лекарем с южного побережья Сицилии, тоже не прибавляли чистоты и приятных запахов, загаживая пол под своими насестами пометом.

День был уже в зените, но факелы из смоленых сосновых веток горели, распространяя отвратительно пахнущий дым, ибо замки строили для обороны, а не для того, чтобы наслаждаться светом и воздухом.

Барон Роглиано бросил только один взгляд на Марию, стоявшую перед ним с потупленными глазами, и встал. Пошатываясь, как пьяный, он шагнул к ней и, схватив ее за подбородок огромной сильной рукой, приподнял ее лица

– Клянусь Господом Богом, – проревел он, – хорошенькая девка, а, Бриганда? Жена, посмотри на ее лицо. Клянусь Святым Хильдебрандом, готов держать парк, что она не низкорожденная!

Баронесса пожала плечами.

– Она смуглая как мавританка, – с ехидством произнесла она. – Готова поспорить, что ее мать была в более чем дружеских отношениях с каким-нибудь нечестивым сарацином.

Донати глянул на мать Марии. Старая женщина чуть покраснела под загаром, но баронесса не обратила на нее никакого внимания.

– Мой господин сказал мне, – обратилась она к Донати, – что ты хочешь жениться. Теперь я знаю, почему мой мерин за две недели потерял три подковы. У тебя другое на уме, да, Донати?

– Простите меня, милостивая госпожа, – пролепетал Донати.

– О, я прощаю тебя, – засмеялась госпожа Бриганда. – Хотя и не одобряю твоего выбора. От такой хилой девки ты не получишь крепких сыновей. Кто будет у нас кузнецами, если твои сыновья унаследуют не твои, а ее руки?