Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень со львом

Прибытие в Вивре в конце апреля Франсуа де Флёрена принесло настоящее облегчение. К тому же он привез важную новость: Карл V понял, наконец, свою ошибку. Осада с Ренна и Нанта снята. Следуя за коннетаблем, французская армия отправлялась к Жеводану — добивать последние «роты».

Франсуа решил ехать без промедления. Ариетта, которой было уже под сорок, плохо переносила беременность.

Она даже слегла в постель на несколько дней. В спальне они и попрощались. Ариетте хотелось улыбаться, как обычно, но не хватило на это сил. Когда Франсуа целовал ее на прощание, она вдруг разрыдалась, стала цепляться за его одежду, умоляя не уезжать, и Франсуа пришлось силой разжать ей пальцы. Дочь и сын ждали его на подъемном мосту. Изабелла плакала, но трудно сказать, был ли тому причиной его отъезд: последнее время она вообще плакала не переставая. Что касается Луи, то он помахал отцу на прощание своей культей, и Франсуа очень хорошо почувствовал, что сын вкладывает в этот жест изрядную долю вызова.

Франсуа де Вивре и Франсуа де Флёрен присоединились к французской армии в Нанте. Франсуа почувствовал, что оживает. Они все собрались здесь под знаменем коннетабля: Клиссон, Сансер, Бурбон, Танкарвиль. Война вновь обрела смысл. Им предстояло взять две крепости, занятые опасными главарями банд: Шалье, где засел Бертюка д'Альбре, и Шатонеф-де-Рандон, удерживаемый Пьером де Галаром.

Путь из Бретани в Жеводан предстоял долгий, и армия дю Геклена двигалась короткими переходами. В дороге у Франсуа де Вивре и у Франсуа де Флёрена хватало времени, чтобы поговорить. Молодой человек рассказывал о своей жизни: о детстве, о смерти отца, о воспитании, которое дала ему мать, о первых любовных увлечениях, о надеждах и страхах. Никогда и никому раньше он так не доверялся и испытывал от этого огромную радость. У Франсуа, в свою очередь, не проходило впечатление, что перед ним — он сам, ставший на двадцать лет моложе. Он давал юноше советы, как избежать ошибок, которые когда-то допустил сам. Хотя они оба теперь были рыцарями, Франсуа де Вивре так и не удалось установить между ними отношения равенства. Франсуа де Флёрен по-прежнему обращался к нему «монсеньор», а сам он по привычке звал юношу просто Франсуа.

В Пюи Бертран дю Геклен решил остановиться на две недели, чтобы помолиться Черной Деве. Дю Геклен особо почитал Богоматерь, на что указывал и выбранный им боевой клич. В течение этих дней Франсуа много раз видел коннетабля вблизи. Он нашел, что тот удивительно постарел: волосы поседели, а лицо избороздили морщины. В сущности, дю Геклен выглядел как раз на свои годы, но он постоянно развивал такую бурную деятельность, что все забывали, что ему уже шестьдесят лет.

После Пюи армия возобновила свой марш на юг и третьего июля прибыла к Шалье, к логову Бертюка д'Альбре. Крепость, возвышающаяся на вершине голого пика, была практически неприступна — как и большая часть замков в этих краях. Когда Франсуа увидел Шалье, он тотчас вспомнил Лумиель. Однако против огромной французской армии у Шалье нет никаких шансов. Дю Геклен занял позицию и стал ждать, пока гарнизон сам предложит сдаться. Ничего подобного не произошло. Осажденные вознамерились обороняться до конца. Как они узнали у местных крестьян, Бертюка д'Альбре — безумец, которого не страшит никакая опасность.

Утром 6 июня Франсуа де Вивре и Франсуа де Флёрен пошли прогуляться под стенами. Занимался великолепный день. В этот раз Франсуа де Вивре рассказывал о себе. Он вспоминал Лумиель, свои испанские приключения…

Внезапно раздались крики, и из замка вырвалась вопящая толпа: гарнизон Шалье предпринял вылазку.

Франсуа де Вивре и Франсуа де Флёрен были пешими и не успели убежать. Но оба, по счастью, оставались в доспехах, поэтому обнажили мечи и приготовились обороняться. Их сразу же окружила туча пехотинцев, в то время как конные участники вылазки помчались дальше — к лагерю.

Франсуа предпочел бы, чтобы в руках у него оказался боевой цеп, но и в обращении с мечом он был весьма искусен, так что вскоре ему удалось расчистить вокруг себя свободное пространство. Тогда он принялся искать взглядом щит с кабаньей головой и, наконец, заметил юношу в весьма опасном положении. Вместо того чтобы пробиваться, как того требовали обстоятельства, Франсуа де Флёрен позволил себя окружить, и сейчас на него градом сыпались удары. Франсуа ринулся к нему на помощь и тотчас увидел, как тот упал.