Михаил Попов - Паруса смерти

Со стороны кормы донесся истошный женский вопль. Затем второй.

— Там женщина? — спросил туго соображающий Ферре.

— Две, — улыбнулся Воклен.

— Откуда они там взялись? — удивился ле Пикар, почесывая татуировку на правой щеке.

В этот момент от толпы испанцев отделился черноволосый юноша в изорванной, окровавленной рубахе и бросился в направлении кормы. Воклен как будто ждал этого, он нанес ему мощный удар эфесом шпаги в челюсть и, когда тот рухнул на палубу, спокойно сказал:

— Теперь мы знаем, за кого можно будет требовать выкуп. Этот кабальеро несомненно родственник благородных сеньорит из кормовой каюты.

Лежащий глухо застонал.

— Я прав? — наклонился к нему Воклен.

Женские вопли продолжали доноситься до столпившихся на палубе мужчин. Испанцы все более мрачнели, корсары, наоборот, веселились, подмигивали друг другу и отпускали подходящие к случаю сальные шуточки. Впрочем, далеко не все матросы Олоннэ были в восторге от того, что им приходилось выслушивать. За полтора месяца плавания в водах Гондурасского залива они успели здорово изголодаться по женскому обществу и были готовы отказаться от своей доли добычи ради возможности присоединиться к столь буйно развлекающемуся в кормовой каюте капитану.

— Да что он там с ними делает?! — поморщившись, спросил Ферре, когда до его слуха донесся особенно душераздирающий женский возглас.

— Ты все еще надеешься, что и нам что-нибудь достанется, да? — усмехнулся Воклен.

Ферре досадливо махнул рукой:

— Да нет. Я просто хочу представить, как он управляется с двумя сразу. Ведь ты послушай, клянусь мощами святой Терезы, кричат обе. Одновременно.

— Ничего удивительного, наш капитан недаром считается первым любовником на морях Мэйна. [2]

Ле Пикар сокрушенно покачал головой:

— Лучше бы он был женоненавистником, у нас был бы шанс получить за этих испанок неплохой выкуп. Я уверен, что они дамы из знатной семьи.

Состояние рассеянного равновесия продолжало сохраняться на палубе. Все понимали: надо что-то предпринять, что-то решать с пленными, но ужасающие и соблазнительные картины, невольно возбуждаемые в головах мужчин долетающими до них звуками любовной битвы, лишали их возможности действовать. Воображение — могущественная сила, противиться ей трудно. Сексуальная тяга, замешенная на лютом любопытстве, способна свести человека с ума. Возбуждение, охватившее кровожадную и любвеобильную матросню, было уже сравнимо с тем, что вело ее на абордаж всего полчаса назад. Хоть бы одним глазком взглянуть, что там происходит, — эта мысль, пересказываемая на разные лады, разными словами, бродила в корсарской толпе. При этом все понимали, что подсматривать не следует, всякий, кто попытается это сделать, рискует жизнью больше, чем тот, кто явится с зажженным факелом в пороховой погреб.

— Черт побери, надо что-то делать! — сказал Ферре, но по голосу было ясно, что он не знает, что именно.

— Да, — согласился ле Пикар, поглядывая на корсаров, которые все более тесным кольцом собирались вокруг пленных испанцев.

Ибервиль прищурил свой единственный глаз.

В этот момент палуба едва заметно дрогнула: вода продавила одну из трюмных перегородок, и крен на нос заметно увеличился. Кусок уже надломленной реи рухнул вниз, сокрушив часть изрешеченного фальшборта.

Крики, доносившиеся из каюты, стали немного глуше и почти полностью перестали напоминать человеческие.

— Надо бы сказать капитану, что у нас почти не осталось времени, — буркнул ле Пикар, продолжая ощупывать красную розу. — Как бы ни была велика его страсть к женскому полу, вряд ли стоит из-за нее идти ко дну.

— Может быть, спустить шлюпки? — неуверенно сказал Ферре.

— Зачем? — удивился Воклен.

— Побросаем туда испанцев — и пусть катятся к дьяволу.

Палуба опять дрогнула, как будто судорога пробежала по шкуре громадного животного.

Воклен улыбнулся и пожал плечами:

— Приказывай, пусть спускают.

Чувствовалось, что он не считает это решение правильным, но не хочет принимать на себя ответственность за принятие другого.

Уже приготовившиеся к неизбежной гибели подданные католического короля, узнав, что им предоставляется шанс на спасение, проявили чудеса расторопности, буквально через несколько минут три сохранившие относительную плавучесть шлюпки покачивались на волнах. В них градом сыпались с накренившегося борта пленники. Никто и не подумал предоставить им веревочные лестницы, они ломали ноги, барахтались в воде, цеплялись исцарапанными руками за дырявые борта, но были при этом счастливы.