Густав Эмар: Степные разбойники

Тем временем всадник и его преследователи мчались все ближе и ближе к тому месту, где за деревьями скрывались охотники. Человек, которого преследовали индейцы, держался в седле прямо, и только время от времени поворачивался, чтобы выстрелить в своих врагов.

После каждого выстрела один индеец падал с лошади, и тогда остальные испускали страшный рев и, в свою очередь, отвечали целым градом пуль и стрел.

Но незнакомец в ответ на это только пренебрежительно качал головой и, посмеиваясь, продолжал мчаться во весь дух.

— Caspita 8! — воскликнул генерал в восхищении. — Вот храбрец!

— Жаль будет, если его убьют! — сказал на это дон Пабло.

— Надо спасти его! — не удержался дон Мигель.

Валентин молча улыбнулся.

— Я попытаюсь сделать это, — сказал он. — На коней! Все вскочили в седла.

— Теперь, — скомандовал Валентин, — оставайтесь в кустах. Эти индейцы, должно быть, принадлежат к племени апачей. Когда индейцы приблизятся к нам — вы дадите по ним залп, не высовываясь из-за кустов!

Охотники взяли ружья и приготовились. Сердца их тревожно бились от напряженного ожидания. Наконец незнакомец с быстротою молнии пронесся мимо кустов, не подозревая, что за ними скрываются люди, намеревающиеся спасти его, рискуя собственной жизнью.

— Внимание! — тихо проговорил Валентин. Все охотники направили дула ружей в сторону приближавшихся индейцев.

— Цельтесь тщательнее, — сказал Валентин. — Надо, чтобы каждый выстрел стоил жизни одному из них.

Прошла минута, показавшаяся путникам целой вечностью.

— Стреляйте! — вдруг крикнул охотник. Раздалось пять оглушительных выстрелов, и пятеро апачей свалились с коней.

При этой неожиданной атаке апачи (это были они) разразились испуганным воем. Но прежде чем они успели повернуть лошадей, второй залп унес пять новых жертв из их рядов. Тогда индейцами овладел безумный страх. Круто повернув лошадей, они бросились врассыпную, и десять минут спустя никого из них уже не было видно.

Охотники и не подумали о том, чтобы выйти из зарослей и преследовать их.

Курумилла спешился, ползком выбрался из чащи на поле сражения и добросовестно оскальпировал апачей, павших под выстрелами его товарищей. Одновременно он успел поймать лошадь без всадника, пробежавшую мимо него. Совершив все это, он возвратился к своим товарищам.

— К какому племени принадлежат эти псы? — спросил его Валентин.

— К племени Бизонов, — ответил Курумилла.

— Ого! Тогда мы легко отделались, — сказал охотник. — Станапат, кажется, вождь племени Бизонов?

Курумилла утвердительно кивнул головой и, стреножив пойманную лошадь, преспокойно уселся у ручья.

Между тем незнакомец был удивлен не менее апачей неожиданной помощью, явившейся ему именно в тот момент, когда он уже считал себя безвозвратно погибшим. Когда раздались выстрелы, он остановил свою лошадь и после минутного колебания медленно поехал обратно.

Валентин наблюдал за всеми его движениями.

Подъехав к кустарникам, незнакомец слез с лошади, решительным жестом раздвинул те кусты, которые преграждали ему путь, и твердым шагом вышел на поляну, где засели мексиканцы.

Это был не кто иной, как уже знакомый читателю дон Мельхиор, которого Красный Кедр так боялся.

Когда дон Мельхиор очутился со своими спасителями лицом к лицу, он снял шляпу и вежливо поклонился.

Те так же вежливо ответили на его поклон.

— Вива Диос 9! — воскликнул он. — Я не знаю, кто вы такие, сеньоры кабальеро, но я благодарен вам от всей души за то, что вы меня выручили — я вам обязан жизнью!

— На Диком Западе, — ответил Валентин с благородством, — невидимые цепи соединяют людей одного и того же цвета кожи. Они составляют, так сказать, одну семью.

— Да, — сказал незнакомец задумчиво, — это должно бы быть так. К несчастью, — добавил он, покачав головой, — прекрасные принципы, которым вы следуете, сеньоры кабальеро, очень редко применяются на практике. Но не мне говорить об этом в настоящую минуту, когда благодаря вашему великодушному вмешательству я остался в живых.

Присутствующие молча поклонились.

Незнакомец продолжал:

— Будьте так добры назвать мне себя, кабальеро, чтобы я мог начертать в своем сердце имена, которые всегда будут мне дороги!

Валентин бросил на говорившего проницательный взгляд. Этим взглядом он, казалось, хотел прочесть в сердце незнакомца самые сокровенные его мысли.

Тот печально улыбнулся.