Бернард Корнуэлл - Хаос Шарпа

— Отребье…

— Патриоты, — упрямо сказала Кейт.

— Крестьяне со ржавыми мушкетами, которые зверски убивают пленных и понятия не имеют, каким высоким принципам угрожает эта война. Оплот средневековой Европы, суеверной и неграмотной, враги прогресса, — насмешливо отпарировал Кристофер.

Презрительно морщась, он расстегнул седельную сумку и проверил, на месте ли его красный мундир с чёрными отворотами. Если французы капитулируют, мундир станет его пропуском, позволит убедить партизан, что он — англичанин, сбежавший из французского плена.

— Мы двигаемся, сэр. — заметил Вильямсон. — На мост.

Он поклонился Кристоферу и бросил косой взгляд в сторону Кейт:

— Помочь забраться на лошадь, мэм?

— Я сама, — холодно ответила Кейт.

Но ей пришлось сбросить мокрую попону, чтобы сесть в седло, и она знала, что и Кристофер, и Вильямсон пожирают взглядом её ноги в обтягивающих гусарских бриждах.

От моста послышались крики, которыми приветствовали первых кавалеристов, ступивших со своими лошадьми на ненадёжный настил. Пехотинцы встали, подняли свои мушкеты и ранцы и начали строиться для переправы.

— Ещё один мост — и мы в безопасности! — заверил Кристофер Кейт.

Только один мост. И высоко над ними, в горах, Ричард Шарп уже спешил к нему. К последнему мосту в Португалии. К Сальтадору

На рассвете Шарп и Хоган увидели, что их опасения подтвердились. В Понте Ново находились несколько сотен французских пехотинцев, от ополченцев остались лишь трупы, валяющиеся на улицах разграбленной деревушке. На мосту над пенящимися водами Кавадо шли спешные восстановительные работы. В длинном извилистом ущелье эхом отражались отдельные выстрелы, которыми португальские крестьяне, слетевшиеся к отступающей вражеской армии, как вороны на падаль, пытались издалека «достать» противика. Шарп увидел, что сотня вольтижёров рассеянной цепью поднялись на холм, чтобы отогнать кучку храбрецов, которая посмела подобраться на двести шагов к стоящей колонне. Нервно захлопали выстрелы, французы прочесали холм и вернулись на запруженную дорогу. Хотя в обозримом пространстве никаких признаков британских войск заметно не было, Хоган предположил, что армия Уэлсли отстаёт от французов меньше, чем на день.

— Веллингтон пойдёт за французами через Сьерра де Санта Каталина, — объяснил он. — Он воспользуется дорогами. Сначала Уэлсли занял Брагу, теперь он движется на восток. Что касается нас, — Хоган бросил мрачный взгляд на захваченный мост, — нам лучше пойти к Сальтадору. Это — наш последний шанс.

Шарпу казалось, что никакого шанса нет вовсе. Более двадцати тысяч отступающих французов, как стая воронья, клубились в долине у его ног, где-то в их массе затерялся Кристофер, и как его там разыскать, Шарп не знал. Но он надел свой заношенный мундир, поднял винтовку и последовал за Хоганом, который, видно, был настроен столь же пессимистически. А вот Харпер, наоборот, был непонятно почему в добром расположении духа, даже во время переправы вброд через протекающий по узкому ущелью приток Кавадо. Мул Хогана отказался входить в холодную, глубиной по пояс, быстро текущую воду. Капитан предложил оставить животное, но Джавали ударил мула по морде и, пока тот ошеломлённо моргал, поднял его и перенёс через широкий поток. Стрелки бурно приветствовали эту демонстрацию силы, а мул, оказавшись в безопасности на противоположном берегу, цапнул жёлтыми зубами пастуха, который в ответ врезал ему ещё раз.

— А что, полезный парень, — одобрительно сказал Харпер.

Сержант-ирландец был таким же насквозь промокшим, замёрзшим и уставшим, как любой из солдат, но ему, казалось, всё это доставляет удовольствие.

— Это не хуже, чем пасти овец дома, — заявил он, когда отряд потащился дальше. — Помню, как мой дядя погнал своим ходом стадо баранов, откормленных на убой, в Белфаст. Так мы ещё до Леттеркенни не добрались, как половина этих чёртовых засранцев разбежалась! Иисусе, сколько денег впустую пропало…

— Вернуть-то их удалось? — спросил Перкинс.

— Смеешься, парень? Я искал их, чёрт побери, половину ночи, а дядя мне в результате чуть ухо не оторвал. Главное, что он сам был виноват. До этого он если кого и пас, то только кроликов, и не мог отличить одного конца овцы от другого, но ему сказали, что за баранину в Белфасте можно выручить хорошие деньги. Вот он и угнал стадо у одного богатея в Колкарни и отправился за своим богатством.