Юрий Рожицын - СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ

Вылезли через окно, отошли недалеко, как за спиной рванули гранаты... Сергей шел осторожно, приглядываясь, прислушиваясь. Крадучись, проскальзывал мимо окон и подъездов. За лейтенантом следил в оба, понял, что тот в пригляде нуждается, пока с обстановкой не освоится. Пистолет из руки не выпускал, хотя пот разъел ссадины на ладони, в которую впаялась рубчатая рукоятка парабеллума. Встречались завалы, взбугренная взрывами мостовая, но шагать легче, чем в той, выжженной части города. И здесь всюду видны следы недавних боев, но дома стоят невредимые, не выгоревшие. В оконных рамах осыпались стекла, кое-где зияют проломы, но вечерние сумерки милосердно прикрывают разрушения.

— Часовня?! — удивленно замер Сергей перед глубокой нишей в стене. Виднелась женская гипсовая статуэтка, желтыми искорками мерцали тоненькие свечи, а мостовую, перед нишей, устилали цветы с неуспевшими завять лепестками, срезанные с деревьев ветви с багрово-красными и восково-лимонными листьями.

— Нет, не часовня, — склоняя голову, печально объяснил Костя. — Со времен Костюшки на месте гибели конфедерата поляки ставят статуэтку матки бозки и зажигают свечи, чтя его память. Землю, политую кровью патриота, устилают цветами. И тут кто-то отдал жизнь за родину...

— И не один, — добавил сержант. — Кровищи-то, вишь, сколько на камнях запеклось... Уважительно к мертвым относятся... Пошли:

— Куда меня тянешь?

— Закудыкал, пути не будет, — рассердился Груздев. — На восток идем. Солнце-то на запад садится, а времени седьмой час. Дошло! Да и с ночевкой пора определяться. В темноте-то мы иль на фрицев нарвемся, иль аковцы нам головы сломят. Здесь, Костя, как в сказке. Чем дальше, тем страшней... Стоп! — прислушался он. — И сюда кого-то черт несет!

Сергей рывком увлек Костю за собой. Залегли они за свалившейся с дома балюстрадой, неподалёку от ниши, где крохотными звездочками светили свечечки. Костя взвел курок пистолета, притих и, пожалуй, впервые с момента вынужденной посадки осознал, что попал во враждебный мир, где малейшее проявление слабости и неуверенности грозит верной гибелью.

Медленно приближались шаркающие шаги, громче слышалось равномерное постукивание. Из-за угла показалась пожилая женщина в черной одежде с приколотыми на груди белой и красной ленточками — цветами польского флага, с черной тросточкой в руке. Она остановилась у ниши, скорбно опустилась на колени и, крестясь, негромко произнесла молитву. Сергей уловил немногие из быстрых певучих слов:

— Матка бозка... пан Езус...

Поднялась, аккуратно отряхнула пыль с подола длинной юбки, достала из потрепанной кошелки свечку. Зажгла фитиль от горящей свечечки и поставила радом со статуэткой божьей матери. Снова перекрестилась, вытерла платочком глаза. Непонятно откуда появились два аковца. Рядом с женщиной высились мужские фигуры с автоматами.

— Дзень добры, пани!

— Добры дзень, пан!

- Дозвольте запрезентоваться — поручник Чеслав Варышак... Пани случайно не встретились москали?

— Россияне наши освободители.

— Россияне и швабы — не едно копыто. Армия Краёва ведет героичную валку. За вильность и неподлеглость...

— Ваши лайдаки моего сына тут убили, цо не схотел он их приказ выполнить... Матка бозка, мадонна сантиссима! — женщина перекрестилась и пошла, постукивая палочкой, по улице, обходя каменные завалы.

— До видзения, пани! — крикнул ей вслед поручик, но она не обернулась и не ответила.

Он свистнул, и откуда-то, будто из-под земли, вывернулись его спутники, встали в кружок, пошептались и бесшумно исчезли, словно растворились в сумерках. Костя и Сергей с полчаса молча пролежали на обломках кирпичей, потом лейтенант пересказал разговор усатого с женщиной. Груздев вскипел:

— Подлюки, своих расстреливают! Если они мне еще под руку подвернутся, шлепну без жалости!

И снова они пробирались двориками, пригнувшись, перебегали узкие улочки и проулки, тревожно вглядывались в угрюмые дома с черными провалами окон.

Сквозь дым пожарищ робко пробился блеклый луч заходящего солнца, но ни отблеска, ни зайчика не сверкнуло в мертвом квартале. Солнце испуганно мигнуло и набежавшей тучей, словно ладонями, прикрылось. Сумрачные тени выползли на мостовую, слились воедино и окружили парней густой серой стеной. Сергей почувствовал, как необъяснимый страх закрадывается в его сердце, ужасом обволакивает мозг. Он боялся, что их застанут врасплох, или перестреляют из засады.