Станислав Гагарин - Десант в прошлое

— Я решил до самого Понтийска не занимать эти места, — сказал он. — Тут и вещи погибшего, и следы, может быть, какие остались... Да и вам будет спокойнее. Его встречать будут?

— Да, он говорил, что дал телеграмму жене...

— Значит, мне придется сообщать ей и вещи отдавать... Я уж вас попрошу со мной тогда побыть. Знаете, как-то не приходилось мне такие новости людям сообщать.

— Хорошо, — согласился Леденев.

— Вот спасибо, — сказал железнодорожник. — У меня рейс в этот раз суматошный. Здесь человека убили, в соседнем вагоне женщина родила. Вчера вечером... Так, значит, пусть его вещички тут и лежат.

— Пусть, — сказал Юрий Алексеевич, и начальник поезда вышел.

За многие годы работы в уголовном розыске, а затем в органах государственной безопасности Леденев научился отключаться от расследуемого дела, когда ему необходимо было заняться решением другой проблемы. Бывало зачастую и так, что на нем «висело» сразу несколько нераскрытых преступлений, расследование которых Леденев вел одновременно. Умел Юрий Алексеевич и отодвигать в сознании все дела, если нужно было попросту отдохнуть, выспаться, набраться сил перед ответственным допросом или сложной операцией. Но как-то получалось обычно, что в повседневной, житейской действительности вне работы Юрий Алексеевич не сталкивался ни с хулиганством на улице, ни с карманной кражей, ни с дорожным происшествием.

И вдруг свалилось такое... Буквально в нескольких метрах от него произошло преступление. Завтра утром поезд будет встречать жена человека, с которым он весь вечер пил пиво и вел дорожные разговоры...

«Стоп! — пробилась вдруг мысль. — Отпечатки на ручке двери...»

Но тут же Леденев сообразил, что в первую очередь там остались следы его пальцев, когда он закрывал дверь, а потом, до утра, когда в поезд пришла оперативная группа, сколько раз открывали и закрывали эту дверь...

Задержку в связи с допросом свидетелей поезд нагнал в пути и прибыл на конечную станцию в восемь утра, но Леденев был на ногах часа за два до конца маршрута. Спал он плохо, часто просыпался, лежал с открытыми глазами в пустом купе, прислушивался к перестуку колес и думал о случившемся, о судьбе Миронова и стриженном наголо парне со справкой об освобождении из колонии.

Перед приходом поезда в Понтийск Юрий Алексеевич помог проводнице перенести вещи Миронова в служебное купе, и вместе с начальником поезда они принялись ждать той минуты, когда придется им сказать страшную правду ничего не подозревающей женщине. Они условились, что дождутся выхода всех пассажиров, чтоб можно было создать более удобную обстановку для выполнения невеселой миссии.

Жену Миронова Юрий Алексеевич увидел сразу. Она стояла несколько поодаль от толпы встречающих, и глаза ее с нетерпением смотрели на дверь вагона. Рядом с нею никого не было, и Леденев, вспомнив фотографию близнецов, решил, что они, видимо, не смогли прийти. Но это даже лучше.

Юрий Алексеевич увидел вдруг, как начальник поезда, ходивший нерешительно возле женщины, резко повернулся к ней и заговорил. Женщина кивнула, в глазах ее появился страх. Начальник поезда шагнул к двери вагона, Миронова пошла следом. Леденев вздохнул и поторопился зажечь сигарету.

Когда в купе вошла Миронова, Леденев предложил ей сесть. Недоумевая, растерянно глядя то на Юрия Алексеевича, то на железнодорожника, со скорбной миной на лице стоявшего в дверях, она осторожно присела на краешек вагонной полки.

— Вы супруга Сергея Николаевича Миронова? — начал Леденев.

— Да... Где он?

— Видите ли, я ехал с ним вместе... В одном купе.

— Что случилось?

— Крепитесь, — сказал Леденев и скривился, почувствовав, как неестественно, по-книжному прозвучало это слово. — Крепитесь, — снова повторил он и вдруг разом, словно прыгая в холодную воду, сказал:

— Сергей Николаевич погиб...

«Денек выдался! — подумал Леденев. — Однако пора спать!..» Он знал, что долго не сможет уснуть, но считал необходимым с первого дня подчиниться режиму, иначе не стоило сюда ехать. В назначенное время он разобрал постель, хотел закурить на сон грядущий, раздумал, спрятал пачку сигарет в ящик тумбочки, с интересом глянул на пустовавшее место. Соседа своего — сказали, что он военный врач, — Леденев еще не видел. Юрий Алексеевич щелкнул выключателем настольной лампы и вытянулся под простыней, чувствуя, как все сильнее болит голова, утомленная размышлениями о смерти Миронова. Леденев понимал, что лишь сон снимет нервное напряжение, в котором пребывают его душа и тело.