Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк

Тэху держал свою пику за концы двумя руками горизонтально над землей, и первый же простолюдин, выскочивший было на дорогу перед кортежем, отлетел обратно в толпу, утирая кровь: пика поднялась и молниеносно вернула нарушителя на место. Шествие продолжалось – никто, казалось, ничего не заметил. Недопустимо было привлекать божественное внимание к инциденту. И Тэху, стараясь не отвлекаться – ни на бьющиеся на ветру разноцветные знамена, ни на плывущие в полуденном мареве высокие древки праздничных золоченых штандартов, ни на ревущие во всю мощь трубы и торжественные удары тамбуринов, – продолжал внимательно следить за толпой.

Он лишь на миг оглянулся, чтобы соразмерить свой шаг с движением кортежа. И именно в этот момент его глаза на мгновение встретились с глазами старого жреца, следовавшего за царской колесницей. Короткий, как вспышка молнии, взгляд жреца пронзил насквозь душу Тэху, будто заглядывал в самые ее глубины, выведывая все его тайны, сомнения, желания, мысли! И Тэху хорошо запомнил эти серые, как непогожее осеннее небо, глаза. Жрец перевел взгляд (офицер проследил за ним) и так же коротко прошелся глазами по «нарушителю», которому так досталось от телохранителя фараона. Тэху показалось, что жрец оделил пострадавшего чем-то особым – сочувствием ли, поддержкой ли. Больше Тэху не отвлекался. Но не забыл ни происшедшего, ни этого жреца, ни его пронзительного взгляда, брошенного на офицера охраны и его «жертву». После завершения всех церемоний он решил узнать об этом жреце побольше, для чего и приходил несколько раз в храм бога Амона.

Праздник продолжался много дней. Огромное количество паломников, прибывавших по широко разлившемуся Нилу, смешалось с толпами горожан, и теперь вся эта масса народа сновала туда-сюда, кричала и пела; и все это – под нескончаемые звуки праздничной музыки. Торговцы громко предлагали всем свои товары – фрукты, хлеб, пиво, жареную дичь, дешевые безделушки; тут же крутились воришки, проститутки, зазывалы из трактиров – и вся эта безумная смесь народа приводила Тэху в исступление от невозможности добраться до цели. Надо было ждать. И чтобы не терять времени впустую, Тэху занялся выведыванием информации. Он узнал достаточно для начала. Осталось дождаться окончания праздника.

И вот он сидит на холме и ждет сам не зная чего. Им вдруг овладела робость. Приближался час, когда Ра-Хотеп, закончив все свои действа в святилище, должен был проследовать через внутренний двор храма к хозяйственным постройкам, потом – отправиться домой. В этот час (Тэху проверял несколько дней – каждый раз жрец был абсолютно точен во времени) можно было перехватить его во дворе.

Пора. Тэху нашарил в траве скарабея и зажал его в кулаке на удачу: «О, Хепри, помоги мне!» Ладони от волнения вспотели и колени отчетливо дрогнули, когда офицер приблизился к кованым воротам храма. Массивные ворота были по случаю праздника широко распахнуты, но толкотни и давки уже давно не было. Еще чуть-чуть – и двор обезлюдеет. Тэху, трепеща, стал было прохаживаться вдоль изысканно расписанных колонн и статуй, но подумал – и остановился, выбрав наиболее стратегически выгодную позицию у стены… Время шло.

Из темного проема, ведущего во внутренние залы и святилище (куда был закрыт доступ простым смертным), показался жрец; и Тэху, забыв о приличествующей моменту сдержанности, бросился ему наперерез:

– Господин!

Жрец остановился, и Тэху показалось, что остановился весь мир вокруг. Стало до ужаса тихо, и он слышал лишь отзвук собственного голоса и стук сердца. Сдерживая дрожь, продолжил:

– Да простит мне господин мою дерзость и да позволит обратиться к нему с просьбой!

Жрец молчал, его длинные белоснежные одежды трепетали на ветру, а он не делал ни единого движения и, не поворачивая бритой головы, вроде бы слушал молодого офицера. Тэху воодушевился:

– Я слышал, господин, что вы жрец-учитель. Вы изучаете священные тексты, а благосклонность богов и ваша мудрость позволяют вам толковать их простым смертным.

В ответ – молчание и хмурый (Тэху заметно снизил его настроение своим появлением), но внимательный взгляд.

– Не согласился бы господин… – Тэху запнулся, – не был бы господин столь добр, да простит он мне мою назойливость, уделить мне немного своего драгоценного внимания: я хотел бы послушать его мудрые речи.

Взгляд жреца, оставаясь бесстрастным, перенесся с Тэху куда-то вдаль, замер. Тяжелые веки опустились, прикрыв усталые глаза, – Ра-Хотеп, не удостоив офицера ответа, не слушая его дополнительных попыток объяснить свое появление в храме, ни одним жестом не дав понять, уловил ли он суть просьбы Тэху, молча удалился.