Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк

Бирюзовый амулет-скарабей описал в воздухе петлю и послушно вернулся, мягко ткнувшись в ладонь Тэху.

Наверное, подбрасывать священного скарабея было не очень-то учтиво по отношению к богу Хепри, но Тэху не мог отказать себе в многолетней привычке: задумываясь, он непроизвольно начинал играть амулетом.

Тэху был единственным сыном у своего отца – заслуженного офицера армии фараона. Матери Тэху не помнил; она умерла, едва родив его на свет, и все ее «наследство» сыну состояло в том, что ему достались ее зеленоватые, с более темной каймой глаза: она не была египтянкой. Да еще – замкнутый, недоверчивый характер. Вообще-то, он рос сообразительным и крепким мальчиком, но, как говорили в их семье, немного себе на уме. Никто никогда не заботился о том, чтобы отдать Тэху в ученье: по обычаю он должен был, достигнув положенного роста, отправиться по стопам отца – сначала в подготовительную военную школу для мальчиков, а затем – прямиком в казарму.

Несколько лет обучения прошли серо и незаметно. Палка наставника нечасто касалась спины новобранца: он был достаточно дисциплинированным и сообразительным. Мало кто мог догадаться, насколько Тэху не любил муштру, с каким отвращением думал о возможных боевых походах и как опасался, по крайней мере до последнего времени, назначения в пограничный патруль, где долгие годы проходят в наблюдениях за пыльными песчаными рубежами священных владений фараона (да пошлют ему боги могущество и процветание!).

Опасения его, хвала богам, оказались напрасными: крепкое телосложение, сообразительность и дисциплинированность, а вернее всего – замолвленное отцом где надо словечко – и Тэху оставили в корпусе «Верные фараону». О нет, он не был таким уж высокородным для этого элитного корпуса! Но все же и не простолюдин, а в корпусе нужны были телохранители. Вот на эту-то роль Тэху подходил как нельзя лучше: высок, широк в плечах, силен, молчалив.

Фараон (да продлятся годы его царствования!) лично произвел смотр новичков корпуса. Это была незабываемая церемония! Великолепная и торжественная!

Фараон сидел на специально сооруженном помосте под роскошным балдахином. Его божественные руки покоились на подлокотниках походного трона, а глаза мягко и внимательно взирали на проходящих перед ним молодых воинов. Тэху не сомневался, что фараон запоминает каждого! И оттого сердце солдата стучало гораздо сильнее обычного. Но он не позволил себе сбиться с шага или остановить взгляд на царственном помосте: никто не мог бы упрекнуть его в том, что любопытство взяло в нем верх над выдержкой! Проходя перед фараоном, он, как и все новопринятые в корпус, на короткое время остановился и в почтении склонился перед троном, прижав стиснутую в кулак правую руку к сердцу. А затем, получив из рук самого фараона новое оружие, проследовал дальше, чтобы занять свое место в шеренге. Придворный писец, восседавший у подножия трона, медленно и важно вписал его имя и что-то еще в особый реестр.

Дальше происходило распределение: кто-то должен был остаться непосредственно при фараоне, кто-то – в охране дворцового комплекса, а несколько человек (включая Тэху) поступили в специальный отряд сопровождения царственных особ вне дворца. Служба в этом отряде, с одной стороны, была наиболее хлопотной, но с другой – менее регулярной. К тому же Тэху получил вместе с этим назначением младший офицерский чин! Лишний раз вспомнив об этом, Тэху бросил благодарный взгляд на своего командира – старого доброго Нэхеба. Офицерский чин давал новые преимущества: офицеров гораздо лучше кормили, и хотя они оставались в казармах, все же получали для жилья новое помещение – на два-три человека. Солдаты жили более скученно. Но не это было главное, а то, что теперь Тэху, как офицер, вне часов несения службы мог отлучаться (с уведомлением командира, разумеется) куда угодно! И пусть злые языки повторяют, что он получил офицерское звание «за красивые глаза» (можно сказать, буквально: болтали, будто бы дочь Нэхеба была к Тэху неравнодушна). Наплевать! Свобода была для него слишком важна. К тому же никто не мог упрекнуть Тэху в том, что ему не хватает чего-либо для честного получения офицерского чина: он происходил из бедной, но благородной семьи, был прекрасным лучником, а службу нес примерно… Жениться же он вовсе не собирается. Вот еще! И если юная Аменэджем страдает, тем хуже для нее: он не давал ей никакого повода! Кто угодно может это подтвердить.