Глеб Голубев - След Золотого Оленя

Глядя на тоненький, упрямо тянущийся к солнцу стебелек, я словно воочию увидел единый поток истории, непрерывно струившийся из глубин незапамятной древности.

Закончив общий осмотр погребальной камеры и разбив ее на квадраты, мы занялись тщательным и кропотливым изучением находок, предвкушая все удовольствие от неторопливой работы.

Но не тут-то было. Нам все время мешали. Слухи о нашей удаче уже стремительно летели по свету. Теперь к нам отовсюду спешили гости — из Киева, Москвы, Ленинграда, Ростова. Даже из Парижа прилетела, нагрянув буквально как очаровательный ангел с небес, мадемуазель Жанна Коломб, занимающаяся, оказывается, в Лувре скифским искусством.

Конечно, одними из первых примчались, прервав свои раскопки, Василь Бидзиля и Борис Мозолевский, которым я недавно так завидовал. Из Киева прилетел ликующий Петренко.

Он крепко обнял меня, словно и не было у нас никаких ссор и разногласий, приговаривая:

— Большая удача, большая удача! Крепко повезло. Всему нашему коллективу есть чем гордиться. То Гайманова могила, то находки Мозолевского, теперь этот курганчик. Все наши отряды! Есть чем похвастать во всесоюзном масштабе.

Теперь и мне приходилось давать интервью. И я очень скоро почувствовал, как обременительна слава. Тем более что раскопки привлекали не только ученых и журналистов. Приезжали полюбоваться нашими находками строители каналов, без чьей помощи мы бы еще долго возились в недрах кургана. Несколько экскурсий в погребальные камеры мы устроили для местных селян.

Олег Антонович поражал нас неуемной энергией. Несмотря на возраст, он наравне со всеми занимался расчисткой находок, вел нескончаемые споры с приехавшими учеными и не отказывался провести беседу с любопытствующими экскурсантами.

Я знал, что у него больная печень и пошаливает сердце. Но никогда мы не слышали от Казанского не то чтобы жалоб, а даже просто разговоров о здоровье, которые обожал вести мнительный дядя Костя.

Только однажды, разбирая находки, Олег Антонович вдруг вздохнул и задумчиво произнес:

— Может, правильно сказано в талмуде: «Вы говорите: время проходит. Время стоит, проходите вы…»?

А в другой раз я услышал, как Олег Антонович, выйдя утром из палатки и с трудом потянувшись, с каким-то непередаваемым выражением сказал:

— Хорошо в такое утро быть живым…

И я вдруг со щемящей сердце болью понял, что мой учитель все-таки стар и болен, хоть и старается держаться молодцом. Но через минуту Казанский уже снова громогласно шутил, торопил нас и опять выглядел чуть ли не моложе и энергичнее всех. Поспать полтора часика после обеда где-нибудь в тени под яблоней — вот и все, что он себе позволял.

Однако даже и его начали утомлять постоянные визитеры.

— Будем относиться к ним стоически и по примеру индейцев улыбаться под пытками. Больше нам ничего не остается, — утешал он нас. Но сам норовил скрыться от гостей где-нибудь в укромном уголке погребальной камеры, чтобы спокойно поразмышлять над находками.

А поразмышлять было над чем. Когда стали внимательно осматривать лежавшие рядом на погребальном ложе скелеты и пропитывать кости укрепляющим составом, чтобы вынести их на свежий воздух, помогавший нам Клименко вдруг тихонько присвистнул и сказал:

— Посмотрите-ка, Олег Антонович, какой наконечник стрелы застрял у него в шейном позвонке.

— Где? Да, действительно. Как же я раньше не заметил.

— Так он же лежал на спине. Не было видно.

Внимательно осмотрев застрявший в позвонке наконечник, Андрей Осипович добавил:

— Сдается мне, тут дело нечисто. Его явно подстрелили сзади, из-за угла.

— Вы думаете? — произнес Казанский таким тоном, что отчетливо прозвучало: «Опять сочиняете детективную историю?..»

— Конечно, — уверенно продолжал Клименко. — Ведь не убегал же вождь с поля боя, подставив спину вражеским стрелам? Да и угол, под каким пущена стрела, весьма подозрителен. Знаете что? — поднял он голову и посмотрел на Казанского. — Попрошу-ка я приехать и поглядеть на древнего покойничка профессора Заметаева. Того самого, что помог нам с продырявленным черепом разобраться. Пусть посмотрит и скелеты, а? Пока не будем их трогать, оставим тут, как есть.

— Ну что ж, попробуем, — без особого воодушевления согласился Олег Антонович.

Эксперт — судебный медик профессор Заметаев приехал на следующий же день. Краснощекий лысеющий здоровяк лет сорока пяти, своей плотной фигурой и всем видом он больше напоминал, пожалуй, циркового борца, особенно в тренировочном костюме, какой надел, приняв с дороги душ. Не только студенты, но и мы с Казанским, признаться, посматривали на эксперта с некоторым сомнением.