Дэвид Ротенберг: Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

Макси развел руки, как его учили, давая знак, что жена и дочь Заблудившегося крестьянина должны следовать за ним. Внезапно зрители встали как один, указывая на левую часть сцены. Желая выяснить, что привлекло внимание зрителей, Макси повернулся и увидел мальчика-мужчину, игравшего Обезьяньего царя. В костюме и гриме, он висел, уцепившись одной рукой за балку декораций, а другую сунул в складки одежды.

Нож повернулся в руке убийцы, и рукоятка оказалась у него во рту. Мальчик ощутил, как щелкают позвонки. Теперь его позвоночник мог изгибаться под любым углом. Рот наполнился едким вкусом кислоты от змеиной кожи, которой была обмотана рукоятка ножа, язык прошелся по ее гладкой поверхности, а яички втянулись в брюшную полость. Он был готов.

— Папа!

Макси повернулся и увидел, что его дочка плачет, протягивая к нему руки, и громко зовет его. Сверху послышался лязг гвоздей, выдираемых из дерева. Макси посмотрел вверх.

«Нападай сверху. Всегда нападай сверху», — шелестел в ушах Лоа Вэй Фэня голос отца, который каждое утро обучал его навыкам убийцы. Он ощутил руку отца на своем плече. «Выполни свой долг во имя Китая», — сказал голос, как это было в конце каждого утреннего занятия. Но на этот раз мальчик услышал не только слова. Он ощутил в голосе одиночество, желание протянуть руку и прикоснуться.

— Я все сделаю, отец. Я выполню свой долг, — громко сказал он.

Сказительница, сидевшая в последнем ряду, вскочила на ноги.

— Нет! — крикнула она и принялась проталкиваться сквозь плотную толпу зрителей, отделявшую ее от сцены.

События разворачивались перед Макси словно в замедленном темпе. Как будто из глубокой пещеры выползали какие-то тени. Мальчик-мужчина с зажатым в зубах ножом спрыгнул с балки. В воздухе он совершил полный кувырок и теперь падал лицом на Макси. Смертоносное жало ножа было нацелено ему в сердце.

В груди мальчика бурлила радость. Он ощущал собственное изящество. Он превратился в вещь неописуемой красоты. Он стал богом. Это стоит того, чтобы Сказительница полюбила его.

Макси ощутил тяжесть в руках, и время вернулось в безумную реальность этих секунд. Он держал на руках дочь. Как она тут оказалась? Девочка смотрела не на него, а на приближающийся к ней нож.

Сказительница перелезла через последних трех человек, оказавшихся у нее на пути, и бросилась всем телом на край сцены.

Макси поднял левую руку, чтобы защитить девочку от удара, но ему мешал тугой костюм. Он рванулся что было сил. Ткань затрещала и порвалась. Как раз вовремя, чтобы он успел метнуться в сторону. Он упал на колени, но девочку уберег.

Из-за падения рыжеволосого фань куэй лезвие ножа прошло мимо цели, лишь полоснув Макси по плечу и предплечью. Затем лезвие задело ногу мужчины и вонзилось в доски сцены.

Убийца приземлился на левую руку, а затем перекувыркнулся и пошел по сцене колесом.

Публика неистовствовала.

Совершив последний кувырок, он подхватил с пола дочь фань куэй и, держа ее в одной руке, пошел колесом в обратную сторону, используя только одну свободную руку. Там он остановился, повернулся лицом к публике и принял театральную позу, держа девочку в одной руке, а нож в другой.

Музыканты очнулись от изумленного замешательства. Зазвенели цимбалы, заревели рожки.

Из публики слышались выкрики одобрения.

Лоа Вэй Фэнь глубоко погрузил лезвие ножа в грудь девочки.

И время остановилось.

Макси бросился на Обезьяньего царя. Парик, скрывавший его рыжие волосы, упал на сцену, и он всем телом врезался в Убийцу.

Сказительница поднялась на ноги и побежала по сцене туда, где стоял Обезьяний царь.

— Нет! — крикнул Макси.

В тот же момент Обезьяний царь развернулся, и лезвие его ножа прошлось по шее Сказительницы.

В ее мозгу вспыхнули слова:

Ей хватило доли секунды, чтобы, глядя на лицо Обезьяньего царя, даже через грим ясно увидеть, как сильно мальчик любит ее, и наконец родилось название новой оперы: «Слезы времени».

А потом она услышала свист. Он раздавался ниже ее носа, ниже подбородка. Это выходил воздух из ее перерезанного горла.

Макси видел, как на лице Сказительницы появилось странное выражение. Такое, будто на нее вдруг снизошло прозрение. А потом ее голова скатилась с шеи, ударилась о плечо, упала на сцену и осталась там лежать, глядя на него.

Обезьяний царь повернулся лицом к Макси. Его любовь умерла, а остался только фань куэй, стоящий перед ним.