Владимир Андриенко - Гладиаторы

– Я знаю имена всех заговорщиков, Натал. И я накажу их. Но ты получишь от меня этот кошелек. Здесь 100 000 сестерциев и совет. Уезжай из Рима. Беги! И не от меня. Я не опасен для тебя! Но стоит бежать от слухов и злых наветов. Это самые опасные враги.

И я тогда сбежал. И много раз я думал о том разговоре. Меня обвинили в том, что именно я продал заговорщиков Нерону и все они погибли из-за меня. Много раз я потом проклинал Нерона за жизнь, что он мне подарил. Я часто называл его ряженым шутом, а не императором. Считал, что это по его вине моя жизнь стала такой.

Я изменил свой взгляд на мир и отшвырнул от себя ложные представления о мире и справедливости. И я решил вернуться в Рим и снова завоевать его, но уже под другим именем ланисты Акциана. Но кто-то узнал во мне Натала Антония, и император Веспасиан велел меня убить! Прошлое не дает мне жить здесь! Серди заговорщиком были друзья нынешнего императора и он не может мне простить их смерти.

И теперь ты можешь меня убить, Децебал. Жизнь более не имеет для меня смысла. Принеси мою голову Веспасиану и он наградит тебя свободой.

Дак, услышав этот рассказ, понял, что если он выполнит приказ Мизераина, то и он затем станет проклинать себя, как это было с Акцианом.

– Если я не принесу твою голову Мизерину я сам могу бежать и не выполнив приказа, но тогда Кирн навечно останется в Мамертине. А на это я пойти не могу. Но и убивать тебя мне не хочется. И совсем не потому, что ты не предавал Пизона и его заговорщиков. Мне до них нет никакого дела. Я не хочу действовать по приказу вашего императора. Я ненавижу Рим! И тем, что не принесу им твою голову – брошу им вызов.

– Но тогда тебя снова бросят в тюрьму и ты там подохнешь.

– Да.

– И этим ты насолишь Риму? Глупость! Этим ты сделаешь хуже только себе!

– Нет! Ты снова ничего не понял, Акциан. Погибнуть не значит проиграть. Давид своей смертью бросил вызов римской толпе. А я брошу вызов самому римскому императору.

– Погоди! Ты не должен так поступать. Этим ты нанесешь вред только одному человеку – самому себе. А вреда императору здесь не будет никакого. Он завтра найдет иного человека, и я все равно умру.

– Но ты предупрежден и можешь бежать! Собери свои драгоценности и деньги и беги.

– Нет. Я уже стар, для того чтобы снова бежать. Надоело! А тебе – мой совет. Будь счастлив. Бери от жизни то, что она дает тебе и живи для своей жены и для своих детей. Может быть, дети это самое большее счастье, что есть в жизни. Забудь о восстаниях рабов и живи для себя. Пусть спасенный тобой грек Кирн станет твоей последней жертвой на алтарь справедливости.

– Но я не смогу тебя убить просто так, Акциан. Даже если ты станешь защищаться.

– Нет. Не стану. Но и тебе не придется меня убивать. Ты только отделишь мою голову от моего трупа.

С этими словами Акциан взял меч и пронзил себе живот….

Грандиозное извержение вулкана стало на пути у храбрых гладиаторов и рабов, что так и не сумели осуществить свой план и поднять большое восстание против власти ненавистного Рима.

Децебал и Кирн были освобождены из Мамертина и получили свободу.

Дак и Юлия вместе уехали в Египет и поселились в Александрии. Кровь и грязь той несправедливой эпохи с того времени потекли мимо них. Децебал сумел понять последнюю мудрость Акциана и стал думать только о своих близких и престал делать попытки облагодетельствовать человечество.

Юлия родила ему троих сыновей и дочь. К концу своих дней похожий на Геркулеса дак превратился в благообразного старика с густыми седыми волосами и все той же гордой осанкой. Он много времени проводил в александрийской библиотеке и много читал. И сумел стать не воином, но мудрецом.

После смерти Юлии он основал в своем имении школу, где и стал учить детей. Однажды, когда до него дошли вести о падении дакийской столицы Сармизегетусы и смерти его тески царя Децебала, он сказал своему старшему сыну, что тогда зашел его навестить.

– Видишь, Александр, как произошло. А ведь некогда мне предсказали именно такой роковой исход. Римляне покорили Дакию. Хотя для тебя она уже не родина.

– А для тебя, отец? Ты жил где угодно только не на родине. Ты жалеешь, что не вернулся на родину?

– Жалею? Нет. Там где была твоя мать, была и родина для меня. А что дала мне Дакия?

– Но ты огорчен тем, что произошло, не так ли?

– Немного, сын, немного. В молодости я желал бы пойти по пути Спартака и расшатать одну из колонн римской империи. Один старый раб тогда сказал мне, что для этого надо быть Спартаком. И почитал себя таким же героем. Я был глупцом и тогда еще не прочитал ни одного свитка и вообще мало понимал правила войны и дисциплины.