Майкл Форд - Огонь Ареса

— Извини, сегодня мне как-то не по себе. Давай войдем.

Внутри заведения лекаря царил мрак, свет исходил лишь от горевшего в глубине помещения очага. На разной высоте над огнем висело несколько горшков для варки еды, в воздухе пахло горелым деревом. Вдоль задней стены выстроились мешки с порошками и сушеными растениями.

Лекарь, стоя у прилавка, толок пестиком в ступке какую-то смесь. Подняв голову с крючковатым носом, он уставился на мальчиков и спросил:

— Чем могу служить двум илотам? — два его верхних зуба заискрились серебром.

Владелец лавки был периэком. Спартанцам возбранялось заниматься какими-либо ремеслами. Их готовили к войне, они жили только ради войны. Лишь благодаря периэкам и илотам существовали рынки и общество.

— Мне нужно новое лекарство для мамы — ответил Лисандр. — Последнее не помогло. Она все еще болеет.

— Однако она пока жива, — с ухмылкой произнес лекарь. — Я бы сказал, что прежнее подействовало хорошо.

Лекарь тихо засмеялся, довольный своей шуткой. Лисандр стиснул зубы. Лекарь заметил выражение лица мальчика.

— Ладно, попробуем что-нибудь другое. — Мужчина извлек из глиняного кувшина темные листья.

— Это черная чемерица. Надо растолочь горсть этих листьев, залить их соком маковых семян, затем добавить воды и довести смесь до кипения. Чемерица облегчит дыхание, маковые семена снимут боль и ей будет легче спать. Вкус не очень приятный, но ты ведь знаешь, что говорят спартанцы? «Не доверяй врачу, который прописывает мед».

— А я бы не стал доверять периэку, — тихо шепнул Тимеон.

Лисандр едва сдержал улыбку.

Положив драгоценные листья в небольшой матерчатый кулек, лекарь поставил его перед собой.

— И чем будешь платить? — спросил он.

— У меня есть зерно, — предложил Лисандр, поднимая один из мешочков.

Лекарь протянул руку, забрал у Лисандра мешочек и заглянул в него.

— Очень хорошо, — периэк, выдержав паузу, посмотрел на другую руку Лисандра. — Тот тоже давай сюда.

Лисандру показалось, что он плохо расслышал.

— Но… последний раз хватило одного, и то это было дорого! Не может быть, чтобы цена за одну неделю выросла вдове.

Лекарь стукнул кулаком по прилавку, пестик и ступка опрокинулись, семена рассыпались по полу.

Тимеон ахнул.

— Слушай, парень, это лекарство дороже, а зерна у меня столько, что им можно завалить всю гору Олимп. Когда начнешь платить настоящими железными деньгами, как все остальные, тогда и диктуй цены, илот, а теперь плати, сколько полагается, или же убирай свое грязное зерно отсюда и смотри, как умирает твоя мать!

Тут Лисандру в голову пришла мысль схватить лекарство и убежать, но выражение лица Тимеона разубедило его.

Детей спартанцев во время испытаний учили красть на выживание, но с илотами все обстояло иначе. Если бы Лисандра поймали, смерти ему было не избежать.

Юноша поставил второй мешочек на стол и забрал кулек с лекарством.

— Идем домой, — сказал он Тимеону.

Уже стемнело, когда друзья расстались близ лавки булочника. От запаха свежего хлеба у Лисандра потекли слюнки. Он знал, что дома его ждут черствые корки, наверно, уже усеянные точками сине-зеленой плесени. Лисандр попрощался с Тимеоном, по обыкновению пожав ему предплечье. Друг наклонился и зашептал ему на ухо:

— Помни, о чем я говорил, Лисандр. Нам следует лучше распорядиться тем, что мы имеем. Ведь у нас есть друзья и семьи.

Уходя, Тимеон вложил в руку Лисандра мешочек зерна. Немного отойдя, он повернулся через плечо и сказал:

— Не беспокойся, в моей семье все работают. Тебе это нужно больше, чем нам.

Уголки глаз Лисандра наполнились слезами благодарности, но печаль из них не ушла: в сплоченной семье Тимеона все были живы и здоровы, а у него кроме матери больше никого не было. Его отец умер до того, как он появился на свет. Юноша расправил плечи и отправился за едой.

С наступлением темноты большинство лавок в центре Лимны закрылись, и Лисандру удалось достать лишь немного хлеба, жестких зеленых оливок и сушеной рыбы. Но этого было достаточно.

Лисандр шел домой по темной улице. На небе не было ни одного облака, гроздьями мерцали звезды. Всматриваясь в небо, Лисандр нашел самое яркое созвездие — Кастора и Полидевка. Спартанцы называли их Диоскурами, близнецами.

«Если вся Греция поклоняется одним богам, почему не все греки равны?» — недоумевал Лисандр. Он тихо пробормотал про себя молитву, которую произносил каждый день: «Сыны-воители Зевса, даруйте мне свободу».