Майкл Форд - Огонь Ареса

«Только быстрее», — мысленно взмолился Торакис.

Холодное лезвие коснулось его шеи. Но смертельного удара не последовало. Тегеец ловко сорвал с шеи спартанца кожаный ремешок и встал, сжимая Огонь Ареса в грязной окровавленной руке. Наверно, тегеец заметил амулет, когда Торакис падал с коня!

Лицо спартанца стало белым как мел, а зрение помутилось еще сильнее, когда он увидел, как враг поднес амулет к глазам. Алый камень сверкнул….

Среди шума бушевавшей битвы Торакис расслышал новый звук. Это предки, храбрые воины, звали его в царство смерти. Спартанец понимал, что одной ногой стоит на этом, а другой на том свете.

«Только не сейчас, — подумал он. — Надо вернуть Огонь Ареса!» Но не смог даже приподняться.

Вдруг пред его затухающим взором мелькнуло алое пятно — короткий красный плащ младшего брата.

Демократес набросился на тегейца, вонзив тому в шею длинное копье. На лице вражеского воина появилось изумленное выражение, его глаза закатились, и тегеец рухнул на землю. Смерть настигла его еще до того, как его голова коснулась пыльной земли.

Демократес вырвал Огонь Ареса из пальцев мертвеца и опустился на колени перед Торакисом. Глядя на старшего брата полными слез глазами, он осторожно снял с его головы шлем.

— Не плачь по мне, — хрипло произнес Торакис. — Передай остальным, что я умер, глядя врагу в лицо. Я с честью вернусь в Спарту на щите. Когда моя душа встретится с предками над Стиксом, [4] Стикс — река, впадающая из Океана в Подземный мир, разделяет мир живых и мир мертвых. я окажусь в приятной компании. — Он закашлялся — к горлу подступила кровь. — Демократес, храни Огонь Ареса, и передай его моему сыну, когда он появится на свет. Сделай это в память обо мне.

Чувствуя, как его обволакивает мгла беспамятства, Торакис все же ощутил, как Демократес поднял его в седло и галопом понесся с поля боя.

Смерть подкралась к спартанцу тихо, точно волны Эгейского моря на закате.

— Уже пятьдесят. Передохни! — услышал Лисандр позади себя. Опустив серп на скошенные стебли, он выпрямился во весь рост, мышцы спины расслабились.

Лисандр повернулся к Тимеону. Друг перевязывал сноп ячменя.

Солнце поднялось высоко и сильно пекло. Стоял жаркий день, вдали мерцали горы Тайгет. Воздух застыл над равниной, Лисандр слышал, как рядом едва слышно журчит река Эврота.

«Уже пятьдесят!» — Даже взрослому мужчине за целый день не собрать больше. Откинув голову назад, Лисандр отхлебнул глоток воды из фляги, затем протянул ее другу. Длинные локоны отяжелели от пота и холодили шею.

— Не торопись, — попросил подошедший Тимеон и взял флягу.

— Ты же знаешь, это невозможно, — ответил Лисандр. — Сегодня это исключено. — Он умолк и оглядел окружавшие их поля. Повсюду рабы убирали хлеб спартанского принца Кироса. Лисандр тут же прикинул в уме: — Еще пятьдесят до захода солнца и хватит.

Тимеон пролил воду.

— Послушай, Лисандр, как ты поможешь матери, если у тебя случится солнечный удар?

Они познакомились, когда учились ходить, и дружили уже двенадцать лет. Тимеон был Лисандру словно брат.

— На пятьдесят бушелей [5] Бушель — мера объема сухих веществ, равная примерно 2,150 кубическим дюймам можно купить только еду, — сказал Лисандр, — а маме, чтобы поправиться, нужны еще лекарства.

Лисандр заметил, что друг хотел возразить, но сдержался. Изнурительная болезнь уже унесла жизни двух кузенов Тимеона.

— «Еще пятьдесят», — мысленно приказал себе Лисандр, подвязывая флягу к поясу.

Он собрал еще пятнадцать бушелей. Тело молило об отдыхе, но юноша сопротивлялся.

«Не останавливайся», — приказывал он себе.

Ручка тяжелого серпа была испачкана кровью от лопнувших на ладонях мозолей, причинявших острую боль. Но Лисандр не обращал на это внимания. Спартанцу не пристало хныкать, жаловаться или уступать. Спартанцы держались до последнего. Лисандр представил себя спартанским пехотинцем, который в разгар сражения шаг за шагом теснит противника, разя его серпом и копьем.

Но он не был спартанцем. И даже не имел права заговорить со спартанцем, пока тот не обратится к нему первым. Лисандр был илотом, [6] Илоты — (по-гречески «захваченные») — государственные рабы в Древней Спарте. коренным жителем этих мест, без прав и будущего, с ним обращались хуже, чем с собакой. Каждый год пять спартанских эфоров, [7] Эфоры — пять высших должностных лиц, избираемых сроком на один год полноправными спартанцами. Эфоры управляли всеми делами Спартанского государства. Каждый месяц оба царя Спарты давали им клятву царствовать по законам государства гарантов закона, объявляли ритуальную войну жившим среди них илотам и каждый год те клялись продлить собственное рабство.